Олег Дамения: «Фактически наше общество идет к распаду»

После второго тура президентских выборов в Абхазии обострилась политическая ситуация. Завтра в Сухуме Верховный суд будет рассматривать иск проигравшего кандидата о признании выборов несостоявшимися, а в социальных сетях его сторонников призывают к участию в митинге. Ситуацию прокомментировал Олег Нестерович Дамения, директор Центра стратегических исследований при президенте РА.

Елена Заводская: ​Олег Несторович, не могли бы вы прокомментировать сложившуюся после выборов ситуацию? Что у нас происходит? И к чему все это нас может привести?

Олег Дамения: Трудно прогнозировать дальнейший ход событий. Откровенно говоря, мы не впервые уже сталкиваемся с такой проблемой. Благо, что мы раньше находили решение непростых проблем. А сейчас, когда пройден этап 2004 года, задним числом легче рассуждать. Мы находимся в очень сложном процессе, и прогнозы здесь очень рискованны. Самое страшное для меня вот что: дело не в том, кто придет к власти, суть происходящих процессов лично для меня сводится к тому, что будет с нашим государством, а еще более трогает меня вопрос, что будет с нашим обществом вообще и с нашими людьми? Я здесь не могу выдавать какие-то оптимистические рецепты, говорить, что если мы вот это сделаем, то мы выйдем в ближайшее время на какие-то перспективы. На мой взгляд, социальная болезнь слишком укоренилась в нашей нервной системе, в нашей психологии, слишком глубоко проникла в наш внутренний мир. И теперь мы несвободны.

Олег Дамения: «Фактически наше общество идет к распаду»

Е.З.: А в чем суть этой социальной болезни?

О.Д.: Жажда наживы.

Е.З.: А как вам кажется, как мы дошли до такой жизни, что все процессы в стране определяет жажда наживы?

О.Д.: Это в известной мере – влияние внешнего мира. Мы подверглись не только военной, но и цивилизационной агрессии. Жажда наживы – это ведь не абхазское явление, это глобальное, мировое явление. На нас это острее сказывается, поскольку нас мало.

Е.З.: Но разных глобальных явлений много, почему мы из всех взяли именно жажду наживы и сделали ее основным двигателем наших событий?

О.Д.: Жажда наживы, формирование потребительского общества привело весь мир на порог глобальной катастрофы. Все хотят, я бы не сказал жить лучше, быть богатыми.

Е.З.: Давайте вернемся к нашей ситуации. Мне кажется этот принцип естественным: человек хочет иметь возможности и для развития, и для отдыха, и для всего, бог с этим. Я хочу вас спросить: чувствуете ли вы в сложившейся ситуации угрозу какого-то возможного противостояния? И как, по-вашему, может ли судебное решение разрешить ту коллизию, которая у нас создалась?

О.Д.: Я думаю, что нет. У нас ведь фактически судебная власть, про которую мы говорим «независимая», независимой не является. Независимой власти вообще не бывает, она оказалась очень даже зависимой.

Е.З.: Мы сейчас все говорим, что суд должен принять справедливое решение. Как вам кажется, существует ли в нашей ситуации справедливое решение, с которым согласится общество?

О.Д.: Справедливое решение – то, которое отвечает интересам общества. Трудно найти того, кто примет решение, которое выгодно обществу. Действующие силы, которые мы видим, действуют в своих узко групповых эгоистических интересах, а не в интересах абхазского общества. Да, они говорят, что хотят суверенитет развивать и укреплять. Одни говорят, что добились каких-то успехов, другие говорят, что вот я приду и сделаю то-то и то-то. Но это все только риторика, она звучит уже не один десяток лет.

Е.З.: Доверие есть к этой риторике?

О.Д.: Нет, конечно.

Е.З.: Может быть, вы видите какой-то выход? Что нам делать в этой ситуации? Что должны стороны понять, чтобы мы из этого кризиса вышли?

О.Д.: Если бы мы смогли создать условия для формирования максимум двух политических институтов, которые, не покладая рук, днем и ночью осмысливали бы проходящие процессы и искали пути выхода из этого кризиса, тогда бы теоретически такая возможность была.

Е.З.: Что это за институты? Если можно, конкретизируйте.

О.Д.: Должны быть максимум две политические партии (в маленьком обществе больше и не нужно), которые ищут пути выхода из кризисной ситуации. Эти институты не должны преследовать свои узкоэгоистические интересы, они должны отстаивать интересы общества. Если интересы общества становятся предметом политических спекуляций, то у них ничего не выйдет, как ничего не вышло до сих пор. Сколько у нас партий создавалось? И где они? Нигде.

Е.З.: Как вам видятся те партии, которые у нас десятками создавались за последние пять лет?

О.Д.: Их следует называть «квазипартиями».

Е.З.: Почему?

О.Д.: Потому что они появляются накануне выборов и после выборов исчезают. Объединяются и распадаются, снова объединяются и распадаются… А партии – это политический институт, такой же, как государственный институт, и он должен быть законом укреплен, он должен финансироваться из бюджета. И этот институт должен отчитываться перед обществом.

Е.З.: У нас власть не отчитывается перед обществом, где у нас гарантии, что этот институт будет отчитываться?

О.Д.: Ну, да, у нас власть не отчитывается, тем более партии, поэтому мы так хорошо и живем. Да никакие они не партии. Нет их у нас. Сейчас у нас две противоборствующие силы, какая-то из них придет к власти, а дальше что она будет делать? Кто-нибудь знает? Вы не знаете, я тоже не знаю. Мы судим исходя из того, что делала власть все эти послевоенные годы. Сообразно вот этой схеме, вот этим стандартам, сложившимся в нашем сознании, в нашем поведении, по этой схеме и будущая власть будет действовать.

Е.З.: Это способно нас привести к какому-то успеху?

О.Д.: Нет, конечно.

Е.З.: Вы дали свой рецепт, сказав, что нужно создать политические институты, которые будут искать пути выхода. Но мы знаем все те «партии», те политические силы, которые сегодня являются основными акторами. На ваш взгляд, они способны инициировать такую работу?

О.Д.: Нет. В 2006 году, больше, чем десять лет тому назад, вышла моя книга, в которой я писал, что Абхазия в кризисе. Я там говорю, что это переходный процесс. Что за переходный процесс? От системы к хаосу и от хаоса вновь к системе. Вот мы находимся сейчас в состоянии хаоса. А что такое хаос? Это когда система распалась и структуры, которые составляли эту систему, оказались вне системы. Они в турбулентном состоянии, в произвольном состоянии, друг с другом не связаны, но долго они в таком виде оставаться не могут, и поэтому должны устанавливать между собой какие-то связи. И на какое-то время они их устанавливают по временной схеме. Мы это видим на примере наших партий, то же самое происходит с нашим бизнесом, с нашими кооперативами и т.д. Они заключили между собой какое-то соглашение, договорились, и вот хлеб выпекают. Через неделю, или месяц, или год они ссорятся и расходятся. Расходясь, они ищут, где найти себе работу. В такой же ситуации находится каждый наш гражданин сегодня. А раньше мы были очень тесно связаны. Если бы такой связи не было, мы не смогли бы выстоять перед грузинской агрессией. Сегодня никакой агрессии нет, но мы распадаемся… Распадаемся, то есть индивид оказывается мало связан с другим индивидом. Он более свободен, более независим, но выживать одному ему гораздо тяжелее. Когда мы связаны друг с другом, помогаем друг другу, тогда нам легче жить и решать какие-то жизненные проблемы. Фактически наше общество идет к распаду, когда мы об этом говорим, многие на нас обижаются. Они говорят: «У нас все хорошо! Деньги есть, бюджет сейчас больше, чем в прошлом году…» Но это ни о чем не говорит. Нам доказывают, что очень много машин, люди хорошо живут. А машины разве показатель хорошей жизни? Или, скажем, на основании какой экономики у нас так много машин? Наша экономика позволяет так много машин иметь, Лена, скажи честно?!

Е.З.: Нет, конечно.

О.Д.: Значит, о чем эти машины говорят? О коррупции. Верно?

Е.З.: Верно.

О.Д.: Значит, обманываем мы друг друга. Я тебе не могу правду в лицо сказать, я стараюсь тебе понравиться, а ты – мне. И так расходимся, недовольные друг другом!

Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетия