Саломе Джаши: «В этой стране, даже выбирая какое мороженое купить, – ты уже делаешь политический выбор»

Киноакадемия Грузии приняла решение снять с показа документальный фильм Саломе Джаши «Укрощение». Картина рассказывает историю «путешествия» деревьев к морскому курорту Шекветили. Туда их начали свозить несколько лет назад, когда по заказу основателя правящей партии «Грузинская мечта» Бидзины Иванишвили там было решено разбить дендрологический парк. В киноакадемии фильм посчитали слишком политизированным. Наш Гость недели – режиссер «Укрощения» Саломе Джаши.

– Саломе, об этом фильме мы говорили с вами более года назад после того, как на фестивале «Санденс» состоялась его мировая премьера. Тогда вы думали о том, что нечто подобное могло произойти?

– Некоторые говорили, что проблемы могут возникнуть. Когда прошлой осенью мы показывали его в регионах, у некоторых организаторов были опасения, что показы могут отмениться, но у нас получилось их провести, и я думала, что сумеем и в Тбилиси, в более или менее независимых пространствах. А Дом кино – это независимое пространство. Хотя небольшие сомнения все-таки были, что какие-то проблемы могли последовать за показом фильма.

Гость недели – Саломе Джаши

– В прошлом году в том интервью, говоря об одном богатом человеке, хобби которого стало инспирацией к созданию этого фильма, вы сказали, что кино он не видел, но был в курсе того, что вы его снимали. Я не знаю, посмотрел ли он его после или нет, но, на ваш взгляд, отмена показов могла быть продиктована сверху или же решение принималось непосредственно на уровне Дома кино и это была своего рода самоцензура?

– Я думаю, что это самоцензура, вызванная теми месседжами, которые идут сверху, вызванная той централизованной политикой культуры, которую проводит министерство, министр и страна в целом. Президент киноакадемии Миндия Эсадзе в телефонном разговоре со мной сказал, что он не хочет оказаться меж двух огней, не хочет стать жертвой. Из этих слов можно заключить, что он опасается, что показ этого фильма может быть чреват для него проблемами.

– Миндия Эсадзе, комментируя отмену показов, сказал следующее: «Мы полагаем, что данный фильм политически мотивирован, он может вызвать раздражение людей по политическому признаку». Я полагаю, что в данном контексте это абсолютно неважно, но не могли бы вы рассказать, о чем ваш фильм?

– Фильм, если говорить коротко, показывает процесс пересадки деревьев. Их заказчиком был Бидзина Иванишвили. В фильме показано, как эти деревья выкапывают, перевозят, ведут переговоры с людьми [которым они принадлежали], реакцию этих людей, и в конечном счете парк, куда эти деревья вывезли. Впрочем, в фильме вся эта история использована в качестве метафоры, фильм рассказывает о чем-то большем, чем весь этот процесс. Что касается политичности этого фильма, здесь зависит от того, что подразумевается под этим словом. Фильм не отражает политические процессы, происходящие в стране, он не профинансирован какой-либо политической силой, он не поддерживает ту или иную партию. Впрочем, все в той или иной степени политика. Вчера друг сказал мне: «В этой стране, даже выбирая какое мороженое купить, – ты уже делаешь политический выбор». С этой точки зрения, да, фильм, политический. Но грузинской политики он не касается. Он вне нее.

– А если касается? Давайте просто представим на минутку, что один из героев этого документального фильма – оппозиционный лидер. Это что-либо меняет с точки зрения отмены показов кино?

– Нет. Конечно, не меняет. Это не должно становиться для киноакадемии причиной не ставить фильм в своем кинотеатре, не показывать в кинозале, который считается единственным независимым в Грузии. Этот зал принадлежит киноакадемии, а она в свою очередь – кинематографистам Грузии, нам, несмотря на то, что я не являюсь ее членом по ряду причин – он все равно является платформой для всех тех людей, которые сегодня создают кино в Грузии.

– Вы можете припомнить подобный случай в относительно недавнем прошлом? Мне ничего не приходит на ум.

– Нет, мне тоже. Я не припомню, чтобы в Грузии снимали с показа фильм по политическим причинам. Коммерческий кинотеатр может снять фильм, если у него недостаточно зрителей. Но такого случая на моей памяти не было.

– Этот случай, вероятно, следует рассматривать как некое продолжение той политики, которую проводит Минкульт. Несмотря на то, что Миндия Эсадзе говорит, у него не было обсуждений с ведомством на эту тему, ряд решений, принятых Минкультом, демонстрирует попытку поместить всю сферу культуры в некие свои рамки. Это укрощение, – а это слово, отсылающее нас к названию вашего фильма, кажется здесь наиболее уместным, – стало наиболее заметным после того, как ведомство возглавила Тея Цулукиани. Как вы видите этот процесс?

– Я полагаю, что решение Миндии Эсадзе прямо связано с тем, что министром культуры сегодня является Тея Цулукиани, которая занимается централизацией культуры. Под централизацией я подразумеваю, что она лично и лица, подчиняющиеся ей, решают, какие проекты должны финансироваться, какие проекты должны создаваться. Они сами маргинализируют и политизируют некоторых деятелей культуры. Я могу не быть и, собственно, не являюсь политически ангажированной, но, на их взгляд, это так, и они сами сажают меня в эти политические рамки. Судя по всему, они пытаются поддерживать проекты, которые, скажу прямо, не современны. Их не интересуют проекты, которые ставят целью задуматься, раскрывают многообразие мысли, независимость, свободу, а вместо этого [они выбирают] нечто конъюнктурное, традиционное и ретроградное. Пока, с тех пор как Тея Цулукиани стала министром культуры, мы видим только разрушение существовавших систем – будь то киноцентр или другие [структуры], никакого созидания мы не видим. Видим тенденцию разрушения.

– Насколько ваши коллеги солидарны с вами? Сегодня режиссер Нана Джанелидзе вступилась за ваш фильм, заявила, что, в случае если решение об отмене показов является общим решением секретариата киноакадемии, она отказывается от членства в ней.

– Вчера – и это было очень приятно, и я очень благодарна коллегам – люди пришли не только, чтобы посмотреть фильм, не только в зал, они стояли и на улице, чтобы выразить солидарность. Я думаю, что в нашей индустрии, индустрии кино, нас очень много, придерживающихся одного мнения, видящих опасность, которая грозит нашей работе. Впрочем, есть и единицы, которые являются соучастниками создания системы Теи Цулукиани. Тот же Миндия Эсадзе, мой коллега, режиссер и оператор, который очень неожиданно, а может и не очень, оказался по ту сторону, на стороне номенклатуры. Впрочем, таких людей немного.

– Несмотря на отмену показов в Доме кино, «Укрощение» все же покажут. Где?

– Мне кажется, что на самом деле после отмены показов фильм очень даже, скажем так, приобрел. О нем узнало очень много людей, много организаций предложили мне провести показ. К сожалению, в Тбилиси нет кинозала, где бы мы могли сделать это, впрочем, мы покажем его в независимом театре Haraki, в институте Гете, в киноклубе «Мзиури» и в других местах.