Подводные камни грузинских выборов

Одним из самых заметных событий сентября стали неудачные переговоры о предвыборном объединении партии Георгия Гахария «За Грузию» и альянса «Сильная Грузия», который представлял лидер самой крупной из входящих в него партий «Лело» Мамука Хазарадзе. Они разочаровали оппозиционных комментаторов. Одни из них утверждали, что объединение вызвало бы синергетический эффект и привлекло колеблющихся избирателей; эти предположения не всегда опирались на убедительные социологические выкладки и, как правило, не учитывали вероятную динамику последующих процессов. Другие писали о психологическом аспекте и опасались, что часть электората придет к выводу «Если они не договорились сейчас, то как договорятся в Парламенте?», распространяя негативную оценку и на другие оппозиционные партии. Переговоры Хазарадзе и Гахария, вероятно, вскоре забудут, поскольку на финише предвыборной гонки, как всегда, произойдет множество драматических событий. Но вряд ли стоит упускать такой повод для разговора о значении политического консенсуса. Он стал не только важен, но и жизненно необходим для партий, которые пытаются нанести поражение «Грузинской мечте».

Читайте также Центр, который лопнул

Если она вновь одержит победу, структура власти, несмотря на ожидаемое ужесточение режима, принципиально не изменится. Бидзина Иванишвили останется единоличным правителем, использующим гигантскую паутину патрон-клиентских отношений, которая опутывает как официальные, так и теневые структуры, обеспечивая распространение его влияния и принуждение несогласных. Но если большинство мест в Парламенте получат оппозиционные партии, их лидерам придется выработать новую политику, основанную на компромиссах. Если это не удастся, Иванишвили, вероятно, быстро возьмет реванш, поскольку для него есть и политические, и юридические предпосылки.

Рассмотрим один из гипотетических вариантов, который многие противники «Грузинской мечты» считают наиболее реалистичным: правящая партия, несмотря на проблемы с рейтингом, все же финиширует первой в общем зачете, однако получит меньше половины из 150 мандатов (прогнозы разнятся, но колеблются в диапазоне «меньше половины, больше трети»), второе место традиционно займет «Национальное движение», остальные мандаты достанутся другим оппозиционным объединениям, которые преодолеют 5-процентный барьер; причем крайне интересная ситуация сложится, если для утверждения нового правительства понадобятся голоса всех партий, противостоящих «Грузинской мечте».

Их лидеры и активисты часто говорят, что после поражения «Мечта» начнет быстро распадаться и, следовательно, угроза реванша рассосется сама собой. Но связи между Иванишвили и ключевыми лидерами его партии достаточно крепки: недавние потрясения не нанесли им ни критического, ни сколько-нибудь заметного урона. Отношения, основу которых создает столь внушительный капитал и многолетняя отнюдь не прозрачная практика извлечения совместной выгоды, обычно не разрушаются моментально. Это происходит лишь в том случае, если такую цель поставил перед собой достаточно сильный и решительный визави, овладевший структурами исполнительной власти, способный подавить сопротивление и дать гарантии «перебежчикам».

«Круглый стол – Свободную Грузию» в начале 90-х выбили из политической жизни силой оружия. «Союз граждан» самоликвидировался после того, как «революционный триумвират» быстро утвердился у власти на рубеже 2003-го и 2004-го. «Нацдвижение» выжило несмотря на то, что часть его членов впала в панику после поражения на парламентских выборах 2012 года. «Грузинская мечта» тогда овладела властью не моментально, но после длительного переходного периода, а западные партнеры критически оценивали попытки давления на лидеров бывшей правящей партии (как юридического, так и неформального силового). Единства мнений по этому вопросу не было и внутри победившей коалиции – позиции «Республиканцев» и т. н. старой гвардии не совпадали, отношение «Свободных демократов», да и самого Иванишвили являлось двойственным. В итоге «Нацдвижение» уцелело, несмотря на отток части сторонников и последующие расколы. Достаточно долго продержалась и Компартия после поражения в 1990-м, поскольку за ее спиной маячила все еще грозная тень союзного Центра. Президент Гамсахурдия запретил ее лишь после неудачного путча ГКЧП (он изгнал депутатов-коммунистов из Верховного совета, но не назначил внеочередные выборы и, возможно, допустил фатальную ошибку за четыре месяца до своего свержения). А в министерствах в тот период работало немало советских функционеров, которые, присягнув на верность новым властям, занялись тихим саботажем, создавая предпосылки для победы их противников – не очень симпатичных, но социально более близких.

Рассматривая гипотетический вариант с поражением «Грузинской мечты» на выборах, мы, скорее всего, вспомним два последних примера, поскольку ей не будет противостоять монолитный политический субъект, способный эффективно карать, миловать или предоставлять гарантии как в 1992-м или в 2004-м. Новое большинство в Парламенте сформируют несколько партий, и ни одна из них (и не все они вместе) не будет контролировать властные структуры полностью, в том числе и потому, что подписанная ими «Грузинская хартия» подразумевает создание технического правительства сроком на год до проведения внеочередных парламентских выборов. Фактический контроль во многих ведомствах в течение определенного периода, достаточного для того, чтобы «Мечта» оправилась от поражения, будут осуществлять зависимые от Иванишвили люди и представители т. н. кланов (судейских, полицейских и т. д.). Для их увольнения или переаттестации, связанных с десятками юридических нюансов, также потребуется время. Многие «националы» готовы приложить все усилия, чтобы полностью уничтожить «Мечту» и быстро «вычистить» ее союзников из госструктур, однако небольшие партии, вероятно, не поддержат их порыв. Тот же Гахария, который постоянно повторяет, что стремится отстранить от власти «Мечту», но не допустит возвращения «Нацдвижения», почти наверняка выступит против моментального обрушения баланса сил. Его, по всей видимости, поддержит часть «малых партий», поскольку новейшая история напоминает им, что быстрое принудительное удаление из политического поля бывшей правящей группировки приводит к монополизации власти самым сильным из ее противников.

Оппоненты «Мечты» нередко грезят о ее волшебном исчезновении, бегстве лидеров, их молниеносном аресте, но более вероятной является менее приятная для них перспектива, в рамках которой партия Иванишвили сохранит крупную оппозиционную фракцию в Парламенте, влияние в министерствах и органах местного самоуправления, и ее депутаты под защитой иммунитета будут не просто ждать кризиса, позволяющего им вернуться к власти, но и приближать его. Их шансы на успех значительно увеличатся, если граждане начнут воспринимать совокупность событий, которые произойдут после выборов, как период политических неурядиц и хаоса.

После выборов включатся два «процедурных таймера», отсчитывающих время до утверждения нового правительства и избрания президента. Согласно Конституции, «с приобретением вновь избранным Парламентом полных полномочий правительство слагает свои полномочия перед Парламентом и продолжает исполнять обязанности до назначения нового премьер-министра», после чего «Парламент в 2-недельный срок выражает доверие правительству, представленному кандидатом на должность премьер-министра, выдвинутым политической партией, имеющей наилучшие результаты на выборах Парламента». Таким образом, если «Грузинская мечта» все же займет первое место, это будет она. Маловероятно, что кто-то из бывших противников поддержит ее на данном этапе, поэтому актуальным станет следующий пункт: «Если Парламент не выразит доверие правительству в установленный срок, президент Грузии не ранее 2 и не позднее 3 недель со дня истечения соответствующего срока распускает Парламент и назначает внеочередные выборы Парламента... Президент Грузии не распускает Парламент и не назначает внеочередные выборы Парламента, если Парламент в 2-недельный срок после истечения срока, определенного пунктом 2 настоящей статьи, большинством полного состава выразит доверие правительству, представленному кандидатом на должность премьер-министра, выдвинутым более чем одной третью полного состава Парламента». Здесь могут возникнуть сложности.

В подписанной оппозиционными партиями «Грузинской хартии» есть фраза «Обещаем, что правительство, ответственное за выполнение этого плана действий, будет представлено президентом Грузии» (цитата с официального сайта Саломе Зурабишвили; данный нюанс важен, поскольку на презентации Хартии она сказала: «Процесс комплектации правительства будет проведен в координации с президентом», а Мамука Хазарадзе писал, что они с Гахария договорились «создать правительство, активно консультируясь с президентом», – пока различия в формулировках воспринимаются как сугубо стилистические, но позже могут возникнуть и разночтения). В юридическом плане «представление» может быть только презентацией, поскольку официально правительство представляет кандидат на должность премьер-министра, а его самого выдвигают депутаты. Согласование всего состава кабинета в ограниченные сроки содержит в себе немалый риск, даже если дело касается технического правительства и беспартийных министров. У одной или нескольких партий могут возникнуть возражения по кандидатурам, если они увидят в них проводников интересов конкурентов или сочтут их имидж запятнанным, либо – и это опаснее всего – если они потребуют выполнения каких-то своих требований (о них чуть ниже). Вероятно, они все же договорятся, поскольку немедленный роспуск Парламента разочарует многих избирателей и позволит «Грузинской мечте» использовать выигрышный тезис «Они даже не смогли сформировать правительство!». Однако некоторые участники консультаций, возможно, продемонстрируют партнерам недовольство, набивая цену и заставляя уговаривать себя.

Следующий рубеж – выборы президента. Согласно новым правилам, его изберет коллегия из 300 выборщиков вскоре после того, как новый Парламент приступит к работе. В ее состав войдут 150 депутатов высшего законодательного органа и 21 депутат Верховного совета Аджарии, избранные 26 октября. К ним добавятся 109 человек из муниципальных собраний, укомплектованных по итогам выборов 2021 года. По подсчетам экспертов, 54 из них будут представлять «Грузинскую мечту», а 55 – оппозицию, впрочем, единственный делегат «Альянса патриотов», скорее всего, поддержит партию Иванишвили. Возможно, кто-то из этих людей в рамках рассмотренного гипотетического сценария перейдет на сторону победителей, однако вероятность того, что разница голосов будет минимальной, все же весьма высока. Может получиться так, что судьбу выборов решат 20 депутатов Верховного совета Абхазии. Их избрали в начале 90-х вместе с другими ныне умершими коллегами (раньше их было 36). Депутаты в изгнании обычно избегают противостояния с центральными властями, и некоторым экспертам кажется, что они проголосуют в соответствии с их позицией. Но не все так просто: данная группа неоднородна, мотивы и политические пристрастия ее представителей разнятся, а в момент выборов президента сложносоставной субъект, который можно описать как «власть», все еще будет находиться в процессе формирования, тогда как множество структур (и, скажем так, особых фондов) останется под контролем людей Иванишвили.

Для избрания президента в первом туре требуется 200 голосов. Крайне маловероятно, что кто-либо из кандидатов наберет столько, поэтому победитель определится во втором туре (простым большинством). Если судьба выборов будет зависеть от преимущества в несколько голосов, а незадолго до них произойдет конфликт – из-за формирования правительства или по какой-то другой причине – между Саломе Зурабишвили, которая выразила готовность идти на второй срок, и одной из «партий-победительниц», «Мечта» получит шанс на успех. Он, несмотря на урезанные права президента, может привести к фактическому двоевластию, поскольку Иванишвили сохранит опору в структурах исполнительной и судебной власти (быстро вычистить его людей с соблюдением процедур едва ли удастся) и многочисленную фракцию в Парламенте. Здесь не стоит апеллировать к опыту переходных периодов 1990-1991 или 2012-2013 годов: ситуация будет уникальной из-за расслоения привычной биполярной структуры.

Следует перечислить еще несколько факторов, которые могут спровоцировать ранний конфликт в стане оппозиции, получившей большинство в Парламенте. Для «Нацдвижения» победа над «Грузинской мечтой» неразрывно связана с освобождением Михаила Саакашвили из заключения – причем быстрым, если не немедленным. Даже если Зурабишвили амнистирует его (по мнению части экспертов, в данном случае амнистии сопутствуют определенные юридические сложности, но не будем углубляться в них на сей раз), останутся обвинения, в связи с которыми приговор еще не вынесен, поэтому Саакашвили могут вернуть за решетку (кто и как будет выносить и осуществлять решение о мере пресечения – отдельный вопрос). Кому-то покажется выходом обсуждавшийся ранее выезд на лечение за границу, но «Нацдвижение» может поддаться соблазну и потребовать безоговорочного освобождения Саакашвили в качестве условия дальнейшего сотрудничества с политическими партнерами в Парламенте. Не исключено, что партия попытается подкрепить свою позицию давлением с улицы, к которому – правда, без особого успеха – прибегала ранее. Партия Гахария неоднократно выступала за перевод Саакашвили из клиники обратно в тюрьму; ее представители называли лидера «Нацдвижения» преступником, поэтому вопрос о его освобождении может спровоцировать серьезный конфликт между партиями, вынужденными сотрудничать в Парламенте, и почти наверняка усилит поляризацию в обществе, поскольку многие грузины относятся к Саакашвили плохо (больше половины респондентов в опросах IRI 2022-2023 годов). К тому же значительная часть «националов» воспринимает грядущие выборы лишь как прелюдию к триумфальному возвращению к власти и непосредственному контролю над правительством. Их претензии, скорее всего, вынудят Гахария, а в случае обострения и Хазарадзе, вспомнить свои обещания о недопущении реванша Саакашвили, и эти противоречия могут привести к кризису «нового большинства».

Мамука Хазарадзе в 9 пунктах перечислил вопросы, которые он обсуждал с Гахария, и в двух из них он упомянул глубоководный порт Анаклия. Лидер «Лело» подчеркнул, что это строительство является «главным приоритетом страны» и руководители двух партий сделают все для завершения проекта «с участием западных партнеров» (в разговоре с журналистами Хазарадзе не исключил и участия китайцев, но это не главное). Все знают, что тема стала для Мамуки Хазарадзе сверхважной с тех пор, как правительство отстранило контролируемый им консорциум от реализации проекта. Он считает это решение крайне несправедливым и, по всей видимости, надеется после смены власти вновь – возможно, в какой-то иной форме – вернуть утраченные позиции, несмотря на то что в июле Международный арбитражный суд (ICC) отклонил иск Консорциума развития Анаклия против правительства Грузии. Хазарадзе сделал злободневный вопрос одним из главных на переговорах двух партий об объединении (что показалось некоторым комментаторам излишним и неуместным), и это показывает, насколько он значим для него. Он наверняка не раз вернется к этому вопросу, и если лидеру «Лело» будут постоянно предлагать подождать еще немного, пока новое правительство разберется с десятками переплетенных геостратегических, экономических и юридических аспектов проблемы Анаклия, его терпение может лопнуть, а предложения превратятся в требования и ультиматумы не потому, что Хазарадзе плохой человек, но из-за специфики грузинской политической (и бизнес-) культуры: того, кто идет на уступки или соглашается «подождать еще немного», как правило, считают слабым и затаптывают, поэтому удар кулаком по столу (а иногда не только по столу) зачастую становится единственным средством поддержания реноме. Возможно, конфликта удастся избежать, но данный пример напоминает, что у всех лидеров есть списки сверхприоритетных, по их мнению, вопросов, и они окажут определяющее влияние на их отношениях с партнерами.

Есть и другие подводные камни. Подписавшие «Грузинскую хартию» политики обещали отменить принятые «Мечтой» законы, препятствующие евроинтеграции Грузии. И если в случае с законом об «иноагентах» это, вероятно, удастся без труда, попытка отмены раскритикованного западными партнерами пакета поправок, которые, по мнению партии Иванишвили, «ограничивают ЛГБТ-пропаганду», может мобилизовать множество консерваторов, возмутить Патриархию и предоставить «Мечте» шанс. Они также обязались реформировать МВД и судебную систему в том числе за счет введения процедуры веттинга (сам термин в тексте не упомянут, но речь по сути о нем). Сопротивление в обоих случаях, скорее всего, будет сильным: неформальные корпорации примутся отстаивать свои интересы так же упорно, как они делали это после победы «Мечты» в 2012-м. В такой ситуации некоторые лидеры могут поддаться соблазну проведения партикулярной политики и усиления своих позиций в охваченных лихорадкой структурах. Партиям свойственно расширять влияние, они стремятся продвигать связанных с ними чиновников на ключевые посты, помогают бизнес-партнерам выигрывать тендеры и т. д. Можно вспомнить, как в первой половине 90-х Шеварднадзе был вынужден отдавать отдельные госструктуры «в кормление» слабым, но очень крикливым политическим группам, так как нуждался в их поддержке. Если новое техническое правительство воспротивится подобным устремлениям, некоторые политики, вероятно, начнут искать обходные пути, а затем – враждовать с министрами, а то и со всем кабинетом. Жители Грузии видели десятки подобных конфликтов, но не всегда понимали, почему они были столь яростными. Это даст «Мечте» еще один шанс, если одна из обиженных фракций решит избавиться от правительства через объявление недоверия. По Конституции этот вопрос может поставить треть депутатов (+1), выдвинув нового кандидата в премьер-министры (который, в свою очередь, представит состав кабинета и программу), – чтобы утвердить его, достаточно простого большинства. Этот политический инструмент нельзя использовать без тщательной подготовки, поскольку если мобилизовать 76 голосов не удастся, те же депутаты не смогут вернуть в повестку вопрос о недоверии в течение 6 месяцев. Если фракция «Мечты» поддержит относительно слабую, но амбициозную «Партию Х» и предоставит ей возможность укомплектовать кабинет своими кадрами, альянс ее противников будет разрушен, что почти наверняка приведет к острому кризису, который увенчается либо созданием нового парламентского большинства, либо хаотизацией и внеочередными выборами.

Проблемы могут возникнуть и в ходе формирования новой политики в отношении России – все оппозиционные кандидаты говорят, что ее надо менять, но предлагают разные рецепты. Одни выступают за визовые ограничения и жесткие санкции, другие не готовы к таким шагам. Не исключено, что Кремль, который стремится дестабилизировать Грузию, чтобы усилить позиции в регионе, использует период дискуссий по этому вопросу для провокаций, и они, скорее всего, усугубят внутригрузинский политический конфликт и предоставят «Мечте» возможность повторять, что при ней был (и следовательно будет) мир и спокойствие.

Есть и другие угрозы, но и перечисленных достаточно, чтобы понять: как минимум до проведения новых (внеочередных, согласно «Грузинской хартии») выборов нынешним оппозиционным партиям, если они получат большинство мандатов в новом парламенте, придется постоянно договариваться, причем даже одна ошибка лидеров может обойтись им очень дорого. Перед ними откроется два пути – политической архаизации и модернизации с практически ежедневным выбором между политикой интересов и политикой принципов. Первый вариант подразумевает превращение публичной политики в тень закулисных договоренностей, неформальный раздел сфер влияния и предложения типа «Мы поможем вам взять под контроль таможню, но взамен получим вот этот терминал». Второй требует – пусть постепенного и мучительного – рождения новой политической культуры, основанной на взаимных уступках и верности принципам, по крайней мере тем, которые перечислены в «Грузинской хартии», с перспективой перехода в «европейскую политическую лигу».

Свыше трех десятилетий, отодвигая демократию на задний план, политики говорили: «Сначала независимость, потом демократия», «Сначала восстановление порядка, потом демократия», «Сначала реформы, потом демократия», и зачарованное общество со всей серьезностью обсуждало их тезисы. После выборов несколько партий могут оказаться в условиях, когда принцип «Сначала демократия» окажется необходимым для их выживания. Возможно, сторонникам оппозиции следует поблагодарить судьбу за такое стечение обстоятельств, поскольку лидеры вряд ли подошли бы к этой развилке самостоятельно, да еще и одновременно.

Постсоветские политики часто напоминают полукриминальных бизнесменов 90-х (а порой и являются ими), которые стремились быстро озолотиться, постоянно кидали контрагентов, использовали силовое и эмоциональное давление, ложь, коррупцию и шантаж как повседневные инструменты. Некоторые из них позже получили возможность перейти на более высокий, международный уровень деловых отношений, где требуется соблюдать определенные правила, заключая масштабные взаимовыгодные сделки. Удержаться на нем сумели далеко не все: многие продолжали вести себя как крысы на помойке и даже не пытались обуздать приобретенные в 90-х инстинкты. Они так и не поняли, что терпение, осознанное самоограничение и соблюдение правил могут принести больше пользы и прибыли, чем нефтяные скважины.

Гипотетическая победа оппозиционных партий, рассмотренная в этой статье, может погубить их, если они не задумаются о значении слов «компромисс» и «консенсус». Неудачные переговоры Гахария и Хазарадзе разочаровали оппозиционное сообщество, возможно и потому, что оно усмотрело в них прообраз грядущих конфликтов. Саломе Зурабишвили, которая выступила инициатором предвыборного объединения двух партий и, следовательно, понесла урон, когда их переговоры зашли в тупик, заявила, что в произошедшем виновата «с одной стороны, еще не сформированная политическая культура, культура поиска компромиссов, поскольку уступка все еще считается проявлением слабости, и если кто-то уступит больше, значит он слабее. Очевидно, что в предвыборный период преодолеть это трудно. С другой стороны, виновато то, что гложет нас – недоверие, сомнения, усиленные всевозможными конспирологическими теориями. Это касается всех нас, касается и меня, действует на всех, и посему от этого очень трудно освободиться. Такая обстановка сильно препятствует поискам необходимого соглашения, уступок, которые в конечном счете создают результат переговоров. Не получилось. Не получилось, и мы находимся в том моменте, когда должны смотреть вперед».

Правящая партия работает в основном с лоялистским сообществом и не проводит масштабных кампаний, направленных на переубеждение разгневанных на нее избирателей. Но для того, чтобы в день голосования они остались дома, «Мечта» пытается усилить их недоверие к оппозиционным партиям, постоянно нашептывая что-то вроде «Не ходите за ними. У них все равно не получится. Они перегрызутся. Они опять опозорятся». Безуспешные консультации и конфликты вокруг партийных списков (шила в мешке не утаить) подпитывают подобную пропаганду, и некоторым оппозиционным избирателям, вероятно, потребуется значительное усилие для того, чтобы преодолеть сомнения. Поверить в плодотворное сотрудничество разнородных и отнюдь не безупречных групп труднее, чем в сверхчеловеческие качества одного авторитарного лидера, который продолжит разделять и властвовать, используя ложь, хитрость, жадность, предательство, как это делали его предшественники и будут делать наследники, если в грузинской политике не произойдет смена эпох.

Мнения, высказанные в рубриках «Позиция» и «Блоги», передают взгляды авторов и не обязательно отражают позицию редакции

Подписывайтесь на нас в соцсетях