Грузинское общество отталкивает реальность, брезгливо отстраняет экономическую статистику и выбирает для обсуждения темы, позволяющие говорить красиво без погружения в детали. Недавно все увлеченно болтали о легализации марихуаны, а затем переключились на взаимоотношения государства и церкви. Такая повестка дня заставляет иностранных наблюдателей чувствовать себя кэрролловской Алисой, попавшей на «безумное чаепитие».
Ученые часто теряют ключевую мысль в лабиринте рассуждений, а вот шпионам, предпочитающим лаконичные донесения, иногда удается ухватить самую суть. Бывший советский резидент в Иране (1979-83) Леонид Шебаршин писал: «Есть еще одна особенность у персов – склонность к постоянному тихому бунту, напору на власть, прощупыванию ее на прочность. Ослабевает власть – напор усиливается». В этом аспекте персидское влияние на Грузию, кажется, было более значительным, чем российское или турецкое. Непрерывное «тестирующее» давление «снизу» является неотъемлемой частью грузинской политической культуры, и правительство ведет себя аналогичным образом, выстраивая отношения с обществом и отдельными группами. То, что выглядит как ожесточенное противостояние, на поверку может оказаться лишь привычной формой взаимодействия, в том числе, и между руководителями патриархии и правящей партии.
Негативная реакция Илии II и епископов вынудила «Грузинскую мечту» отложить принятие закона, регулирующего производство и экспорт марихуаны, и, по словам премьер-министра Бахтадзе, «перейти к интенсивным дополнительным консультациям со всеми заинтересованными сторонами». 18 сентября, через два дня после «антинаркотической» проповеди патриарха, правительство приняло решение о передаче Грузинской православной церкви земельного участка площадью 68346 кв.м. в селе Квабиджвари (близ Адигени). Некоторые комментаторы полагают, что за этим «авансом» последуют более щедрые дары. В стране, где влияние Церкви ощущается на каждом шагу, а в конце 80-х всерьез рассматривалась идея превращения Священного синода в верхнюю палату парламента (за теодемократию тогда агитировала Национал-демократическая партия), ни один глава государства, даже на пике могущества, не станет ссориться с духовенством непосредственно перед выборами.
Не всем ясно, по какой причине правительство занялось злополучным законопроектом в столь неудобный момент. И почему, например, попыталось запретить перевозку пшеницы и муки на автотранспорте, хотя, несомненно, могло предугадать, что спровоцирует яростные акции протеста (один из водителей вскрыл вены и угрожал самосожжением), которые совершенно не были нужны «Грузинской мечте» в предвыборный период – запрет перевозок пришлось отложить на год. Это не первый случай, когда власти принимают спорные решения в неподходящее время, и проблема тут, вероятно, заключается в особенностях олигархического мировосприятия, подчиняющего политическую целесообразность экономической. Почуяв сверхприбыль, крупный капитал ломится вперед, как кабан сквозь тростники.
Лидеры правящей партии припрятали «марихуановый законопроект» и будто бы склонили головы, смиренно внимая проповедям священнослужителей. С драматургической точки зрения инцидент был исчерпан, но некоторые епископы начали говорить крайне неприятные вещи о Саломе Зурабишвили («Грузинская мечта» поддерживает ее на президентских выборах). Если бы в краткой, но бурной кампании участвовали лишь симпатизирующие «Национальному движению» иерархи, она бы не привлекла такого внимания, но среди них был и хорепископ патриарха Иаков, заявивший (17 сентября): «Не знаю, станет ли она президентом, но королевой каннабиса станет точно». Владыка весьма своеобычно интерпретировал комментарии Зурабишвили о марихуане, но это мало кого заинтересовало, поскольку началась игра на грани фола.
Избирательный кодекс (ст.45, п.4, пп.«з») запрещает религиозным организациям участвовать в предвыборной агитации. Разумеется, священнослужители могут говорить о злободневных политических вопросах, в том числе и с амвона. Но в четвертом пункте первой статьи Конституционного соглашения 2002 года (его чаще называют «конкордатом»), регулирующего отношения светских и церковных властей, сказано, что без специальных полномочий Церковь представляют: Церковный собор, Католикос-Патриарх, Священный синод и патриархия в лице хорепископа и секретаря. Именно к этой статье апеллировали неправительственные организации, обращаясь к Центризбиркому в 2014-м году, когда владыка Иаков призывал не допустить возвращения «националов» к власти. С формально-юридической точки зрения очень сложно соотнести реплику хорепископа с официальной позицией ГПЦ. Но в «стеклянном дворце» Бидзины Иванишвили ее, безусловно, могли воспринять как очень серьезный сигнал.
19 сентября патриарх распространил обращение, в котором призвал священнослужителей воздержаться от политических комментариев и «некорректного упоминания тех или иных политических лиц». 21 сентября владыка Иаков заявил, что он пошутил, назвав Зурабишвили «королевой каннабиса». Как тут не вспомнить знаменитую сцену из фильма «Кавказская пленница»: «Бамбарбия! Киргуду! – Что он сказал? – Он говорит, что, если вы откажетесь, они вас зарежут... шутка. – Шутка!»
Правители современной Грузии едва ли размышляют о юстиниановой «симфонии властей», но прекрасно понимают, что не сумеют преодолеть хронический дефицит легитимности без помощи патриархии. Справедливость этого утверждения подтвердилась, прежде всего, в 90-х, в ходе войны между сторонниками Гамсахурдиа и Шеварднадзе. Что касается Михаила Саакашвили – он сперва пытался подчеркнуть свою независимость и, опасаясь негативной реакции союзников-либералов, избегал слишком тесного сотрудничества с Церковью. Когда вокруг нее начали группироваться непримиримые противники «Нацдвижения», поднявшие на щит консервативно-традиционалистские ценности, Саакашвили пришлось заново выстраивать отношения с духовенством, несмотря на плохо скрываемое раздражение, которое мешало ему действовать последовательно. А в период деградации и разрушения режима он стремился задобрить епископат и добиться его поддержки, посещал торжественные молебны с усердием Генриха IV, доковылявшего, наконец, до Каноссы, однако не преуспел.
Отрицательное отношение значительной власти духовенства к «националам» помогло Иванишвили выиграть выборы 2012 года, но «основной инстинкт» олигарха, требующий постоянного ослабления сильных игроков, вероятно, подталкивал его к ограничению влияния патриархии. 4 февраля 2014 года он заявил, что «ситуация, когда тема Церкви табуирована, оскорбительна для нашего общества», и подчеркнул, что «патриарх может ошибаться». Паства тогда взревела, как раненая львица, и Иванишвили перестал высказываться по данному вопросу прямым текстом.
Но в феврале 2017-го он (как минимум) не помешал правоохранительным органам раскрутить «цианидовое дело». В тот период интриги в патриархии, предполагаемая попытка убийства с применением яда и прочие борджианские гнусности обсуждались на каждом углу, а власти не только получили возможность вмешаться в церковную «игру престолов», но и нанесли ощутимый урон авторитету ГПЦ.
«Что посеет человек, то и пожнет» (Послание к галатам 6:7). И следует ли теперь удивляться тому, что Саломе Зурабишвили назвали «королевой каннабиса» (хорошо хоть не «жрицей Анубиса»)? Но это не значит, что верхушка духовенства будет способствовать смене режима. Епископат является автономной частью грузинской элиты, но он вряд ли пойдет против внутриэлитного консенсуса, который на данном этапе не предусматривает разрыва с Иванишвили.
Стороны не ставят перед собой решительных целей, а лишь «прощупывают» друг друга и откатываются назад при первых признаках серьезного сопротивления. Вот характерный терминологический нюанс: 22 сентября в эфире телекомпании «Пирвели» хорепископ Иаков рассуждал о «марихуановом законопроекте» и, похваливая власти за конструктивный подход, заявил: «Меня часто спрашивают, победили ли мы в битве, но это не было битвой». В такой ситуации можно немного продвинуться вперед (на пару гектаров, как сказали бы в правительстве), но нельзя изменить природы взаимоотношений, основных принципов симбиоза двух частей правящей элиты.
Сторонники секуляризации коллективного сознания вряд ли сумеют воспользоваться очередными трениями в верхах. Многие из них, утратив позитивные цели, давно не пытаются переубедить своих (отчасти – воображаемых) оппонентов и стремятся лишь оскорбить и унизить их. Они почти не задумываются о том, что оптимальным средством ограничения политического влияния патриархии является не бесперспективный, по сути, лобовой штурм ее позиций, а укрепление демократических институтов, позволяющее преодолеть проблему дефицита легитимности (в расширенном смысле слова). Если оно будет успешным, государство, как, впрочем, и общество, начнет выздоравливать, а Церковь – уделять намного больше внимания тому, что заповедал ей Иисус.
Мнения, высказанные в рубриках «Позиция» и «Блоги», передают взгляды авторов и не обязательно отражают позицию редакции
