Рассуждая о гибели великих армий и непобедимых армад, историки зачастую стремятся найти главную ошибку, подобную пропавшему гвоздю из знаменитого английского стихотворения в переводе Самуила Маршака. И не так важно, что привело к поражению: изменение глобального баланса сил или качество фуража в отставшем обозе – многих привлекает сама возможность назидательно произнести: «Оттого, что в кузнице не было гвоздя!»
И вот уже три недели грузинское экспертное сообщество ищет тот самый гвоздь, из-за которого Саломе Зурабишвили получила в первом туре президентских выборов на 15-20% голосов меньше, чем предполагали лидеры поддержавшей ее правящей партии.
Пытаясь выявить «ошибку №1», можно ощутить себя доктором Фрейдом, дешифрующим тревожные сны Бидзины Иванишвили. Это бодрит, но поиск проблем, вероятно, следует начать с описания известной закономерности. В течение (примерно) четырех лет грузинские «партии власти» упорно карабкаются на вершину Олимпа, а затем скатываются в трясину деградации. На завершающем отрезке их скорбного пути к правителю поступает искаженная информация – она становится оружием в борьбе придворных фракций, средством манипуляции, да и просто товаром. И Шеварднадзе, и Саакашвили, и Иванишвили в какой-то момент пришлось убедиться, что настроения общества отличаются от их представлений о нем, как арбуз от свиного хрящика.
Во втором квартале 2018 года избиратели окончательно убедились, что с «Грузинской мечтой» творится что-то неладное. В апреле начался (если точнее – выплеснулся в СМИ) конфликт внутри парламентского большинства, в мае Иванишвили вернулся на пост председателя «Грузинской мечты», туманно намекая на некую опасность, в июне товарищи по партии принялись усердно топтать премьер-министра Квирикашвили, и он подал в отставку. А 24 июля Иванишвили сделал одно из самых странных заявлений в истории грузинской политики о том, что у его партии не будет своего кандидата на выборах и она поддержит независимого или вообще отдаст президентский пост оппозиции. После этого даже самые сдержанные комментаторы начали то и дело проваливаться в конспирологию и приписывать Бидзине Григорьевичу хитрые многоходовки, предусматривающие поражение на выборах, поскольку лидеры, алчущие победы, так себя не ведут.
Они и сегодня рассуждают о причинах, побудивших Иванишвили выдвинуть одного из самых уязвимых кандидатов. Кто-то считает, что он намеревался подновить «демократический фасад», поддержав (формально) независимого политика или сделать приятное французским партнерам, с которыми и его, и Зурабишвили связывают особые отношения. Ряд проправительственных авторов утверждают, что Иванишвили, прежде всего, хотел погасить конфликт между влиятельными группировками внутри партии, стремившимися протолкнуть на пост президента своих представителей. После падения Квирикашвили влияние мэра Тбилиси Кахи Каладзе и подыгрывающего ему председателя парламента Ираклия Кобахидзе увеличилось, и, если бы они получили «своего президента», это окончательно нарушило бы баланс сил внутри «Грузинской мечты» и сделало Иванишвили чуть ли не заложником их группировки. Выбор (формально) нейтрального кандидата может показаться логичным, но он, судя по всему, обидел большинство лидеров «Грузинской мечты». Они не взбунтовались, но исподволь намекали сюзерену: «Скоро ты увидишь, что мы были правы».
В этой связи следует задуматься: а чем, собственно, является правящая партия – политическим объединением или конфедерацией кланов? И почему там, где подразумевалось наличие жесткой авторитарной иерархии, внезапно обнаружилась желеобразная масса?
Когда Иванишвили в 2013-м отошел от микроменеджмента, он препоручил партию заботам премьер-министра (сперва Гарибашвили, затем Квирикашвили), что сделало заботу о ней второстепенной по сравнению с работой в правительстве. Общеизвестное презрение и недоверие Иванишвили к профессиональным политикам, вероятно, способствовало тому, что он начал рассматривать партийное строительство как задачу, которую можно решить исключительно управленческими средствами с помощью менеджеров средней руки. Эту ошибку следует признать стратегической.
Руководители правительства не стояли над внутрипартийной схваткой, и другие лидеры «Грузинской мечты» воспринимали их действия по «партийной линии» исключительно как расширение зоны влияния и оказывали им сопротивление. «Кадровые войны», интриги и непотизм не оставили правящей партии ни единого шанса преодолеть врожденные дефекты, тогда как ее лидеры полагали, что контроль над исполнительной и законодательной властью позволит им решить любые проблемы. Возможно, некоторые из них просто не знают, для чего нужна партия, видят в ней своеобразный «профсоюз управленцев» или большую вывеску на фасаде «теневого государства», и считают, что самым эффективным инструментом взаимодействия с электоратом является Госбезопасность – их заявления и решения подталкивают именно к такому выводу.
Несмотря на нокдаун в первом туре, у «Грузинской мечты» есть резервы для того, чтобы обеспечить победу Зурабишвили, но ее штабу недостает не то что буйной креативности, подкрепленной новейшими технологиями, а обычного здравомыслия – он не ощущает пульс общества и не может найти слова, необходимые избирателям. Даже если Зурабишвили выиграет за счет мобилизации противников старого режима, ощущение бессилия и неадекватности «Грузинской мечты» не исчезнет после выборов и, скорее всего, окажет определяющее влияние на ее будущее.
Когда Иванишвили «вернулся» и лично возглавил партию, некоторые «мечтатели» (можно и без кавычек) ждали быстрых и радикальных реформ, однако лидер, словно герой известного анекдота, не поменял контингент, а переставил мебель. Причем уже «при Иванишвили» в парламент был внесен безумный в контексте выборов законопроект о производстве марихуаны, рассоривший «Грузинскую мечту» со значительной частью консерваторов и традиционалистов, так долго копивших свои обиды. Вообще, в ситуации, когда партия постепенно движется от прежних установок к более либеральным ничего необычного нет – именно поэтому часть немецких избирателей отвернулась от ХДС. Но у изменений в Германии были политические и мировоззренческие предпосылки, а в Грузии лидеры правящей партии, кажется, просто решили заработать несколько десятков миллионов и почти не маскировали свои устремления, шокируя избирателей.
В предшествующие выборам месяцы партия Иванишвили даже не попыталась исправить испорченные отношения с двумя ключевыми группами прежних союзников. Она довела радикальных «антимишистов» до белого каления, привечая бывших сторонников Саакашвили в партийных и государственных структурах. И не сделала ни одного шага к реформам (суды, правоохранительные органы и т.д.), которых требовали гражданские активисты, оказавшие ей неоценимую помощь в 2012-м. Они относительно немногочисленны, но их критические высказывания создали предпосылки для успеха нынешней антиправительственной пропаганды, так как избиратели «Грузинской мечты» «образца 2012 года» зачастую отталкивают информацию, исходящую от «националов», но внимательно прислушиваются к старым соратникам.
Пропагандистский миф о сверхчеловеческой проницательности Иванишвили начал крошиться после столкновения с реальностью. Вопрос, еще недавно казавшийся еретическим, сегодня звучит вполне уместно: «А может, он просто не знает, что делать с "Грузинской мечтой?"»
Наверное, не стоит выискивать «главную ошибку Иванишвили» – это приведет к неоправданному упрощению при описании многообразных политических и психологических процессов. Но первопричиной неудачи, кажется, и на сей раз стала гордыня, которая погубила множество грузинских царей, вельмож и вождей республиканского периода, поощряя самолюбование и мешая им признать собственное невежество.
Мнения, высказанные в рубриках «Позиция» и «Блоги», передают взгляды авторов и не обязательно отражают позицию редакции
