ПРАГА---В католический Сочельник самое время начать проводы старого года с подведением его итогов. Сегодня мы поговорим об Азербайджане – чем запомнился 2018 год политику и политологу Натигу Джафарли.
Вадим Дубнов: Натиг, здесь, издалека, кажется, что вся жизнь Азербайджана 2018 года пульсировала в ритмах изменения цен на нефть, посадок и освобождений политических активистов и неустанных поисков внешнеполитических балансов. Если это так, то как между собой были связаны эти ритмы?
Натиг Джафарли: Уходящий 2018 год был очень интересным. Во-первых, были досрочные президентские выборы, которые должны были состояться осенью, перенесли на 11 апреля, и до сих пор нет нормального объяснения, почему это все было сделано. Есть такое, математическое, объяснение того, что на этот раз на семь лет был избран президент, и следующие президентские выборы попадали на 2025 год, а это год парламентских выборов, и чтобы не было суматохи – подряд двое больших выборов, – они перенесли на полгода президентские выборы. Но это объяснение не очень убедительно.
Самый, наверное, главный политический заключенный, Ильгар Мамедов, председатель партии REAL, был освобожден в августе этого года. Пять лет и семь месяцев человек сидел в тюрьме, были два решения Европейского суда, и это был очень важный момент для страны в том плане, что вышел на свободу один из самых главных и важных политзаключенных. После этого и со стороны Запада были очень хвалебные мессиджи азербайджанскому правительству.
Что касается экономики, то, естественно, основным драйвером и фактором была, есть и будет цена на нефть. Благодаря тому, что цены на нефть очень поднялись в 2018 году, если не учитывать последний месяц, то экономика страны стабилизировалась, если можно так сказать, потому что цена нефти в бюджете была 40 долларов, а средняя цена азербайджанской нефти до 1 декабря была в районе 75 долларов. И это помогло очень сильно увеличить валютные запасы страны, поступление валюты в Азербайджан, и стабилизировать экономику. Правда, прирост в экономике был незначительным – официальный прирост ВВП первые 11 месяцев этого года был всего 1%, но все-таки хотя бы какая-то позитивная динамика появилась. Не благодаря каким-то кардинальным, масштабным экономическим реформам, а именно благодаря Ее Величеству Нефти.
И в банковском секторе, по сравнению с 2015-м, 2016-м были позитивные сдвиги, хотя уровень проблемных кредитов остается очень высоким – почти 16% от общего портфеля кредитования, но хотя бы он не увеличивается.
Но и в следующем году ожидания и даже опасения правительства связаны с ценами на нефть, потому что экономика Азербайджана, к сожалению, очень сильно зависит от нефти. Если брать бюджет 2019 года, то 50% всего бюджета – это прямой трансфер с нефтяного фонда, а 15% – это дополнительные налоги с нефтяных компаний, т.е. 65% – это прямая зависимость от нефти. А есть еще косвенная зависимость от нефти.
То же самое касается внешней торговли: 88% экспорта из страны – это только нефть, т.е. сырая нефть, а где-то около 5-6% – это нефтяные продукты и природный газ.
Вадим Дубнов: Натиг, насколько, купленная, условно говоря, на все эти деньги социальная стабилизация трансформировалась в политическую?
Натиг Джафарли: Большого социального напряжения в этом году не было. Правительство очень гибко подошло к некоторым вещам, особенно к большим инфраструктурным проектам, – их практически отменили. У нас перешли на мелкие инфраструктурные проекты: тысячи таких проектов каждый год осуществляются указом президента, особенно в регионах, и это позволяет с помощью таких бюджетных проектов создавать хотя и временные, но рабочие места, чтобы люди были заняты, у них была хотя бы минимальная зарплата. Социального напряжения, честно говоря, в этом году не чувствовалось. Политического напряжения тоже не было, потому что выборы прошли практически незаметно, и доходы от нефти, стабилизация в экономике, естественно, позитивно сказываются на социальной жизни в стране тоже. Но какого-то большого прироста прибыли у населения мы не наблюдаем – к сожалению, в этом вопросе пока реальные доходы населения не так сильно растут, как этого хотелось бы.
Вадим Дубнов: Вы упомянули освобождение Ильгара Мамедова, который отсидел пять лет. На этом фоне снижается давление на политических активистов, на оппозицию, эта жесткая внутриполитическая линия немного смягчается?
Натиг Джафарли: Трудно сказать. Таких громких арестов, как это было в последние 5-6 лет, после этого не было, даже в прошлом году. Естественно, были административные аресты активистов на срок от 15 суток до двух месяцев – кстати, у нас срок административного наказания продлили на два месяца, а раньше было максимально 15 суток.
С медиа проблемы остаются, потому что заблокированы некоторые сайты, которые выражают оппозиционную точку зрения и являются независимыми медиа-органами, особенно в интернете. Но, естественно, это не дает большого эффекта, т.к. люди научились пользоваться разными программами и обходят эту блокировку, но, в любом случае, факт остается фактом, и в плане свободы слова таких больших улучшений не было в этом году. Но сильного ухудшения тоже не было как ни странно, т.е. в этом вопросе тоже определенная «стабильность» существует. Давление есть, свободы ограничиваются везде, но таких больших, громких процессов над общественно-политическими лидерами, как это было за последние 5-6 лет, в 2018 году мы, к счастью, не наблюдали.
Вадим Дубнов: Армянская «бархатная» революция породила полемику и внутри Азербайджана, она, в том числе, затронула вопрос отношений с Москвой, и при этом вроде бы дала какие-то поводы для оптимизма на карабахском направлении. Что из этого мы в самом деле можем занести 2018-му в актив?
Натиг Джафарли: События в Армении – «бархатная» революция или революция «с помощью танцев», как это у нас называют, – определенно повлияли на мышление в Азербайджане. Впервые за многие годы, может быть, за последние 30 лет, даже публично появились очень приятные мессиджи в адрес Армении и армянского народа, статьи в газетах и на сайтах, что они смогли мирным путем, без единого выстрела, без крови поменять режим (Сержа) Саргсяна, с которым в Азербайджане было связано большое недовольство, в том плане, что он лично принимал участие в карабахской войне, он был связан с ходжалинской резней, и, естественно, отношение к Саргсяну было довольно-таки на плохом уровне. Что касается (Никола) Пашиняна, то он хотя бы не был замешан в карабахском конфликте, но у нас нет иллюзий по поводу того, что демократические изменения в Армении приведут к радикальным улучшениям отношений между Арменией и Азербайджаном и прорыву на переговорах по Карабаху. Любая власть в Армении по объективным причинам не может пойти на большие уступки по карабахскому вопросу.
