Почти полгода Грузия живет по правилам коронавируса. Несмотря на то, что большинство ограничений уже снято, эпидемиологи напоминают: «корона» никуда не исчезла. Когда будет вакцина, спасет ли она мир и вернет ли людей к привычному образу жизни, а главное – когда ее получит Грузия? На эти и другие вопросы ответил замглавы Центра по контролю над заболеваниями Паата Имнадзе.
– Я бы хотела вернуться в самое начало – в конец декабря, когда из Китая пришли новости о новом коронавирусе. Могли бы вы представить тогда, что все пойдет по такому сценарию, что все мы окажемся в фильме-катастрофе, с масками, комендантским часом и закрытыми границами?
– То, что коронавирусы, скажем так, ненадежные вирусы и могут вызвать такую пандемию, – мы (понимали), потому с самого начала очень серьезно к этому отнеслись. Шестого января мы отправили первое уведомление в Министерство здравоохранения. И уже через несколько дней в Минздраве собрался первый координационный совет межведомственный.
– Как вы считаете, в целом нам повезло? Или дело здесь далеко не в везении, хотя, может, и в нем тоже?
– Нет, везение ни при чем. Здесь надо вовремя проводить нужные мероприятия. Тогда это уже управление ситуацией.
– Я так понимаю, сейчас идет гонка между разными странами, которые работают над созданием вакцины. К примеру, я читала о вакцине американской компании Moderna, которая, как пишут, показала сильный иммунный ответ на ранней стадии исследования. Это, скажем так, одна из лидирующих вакцин?
Те, кто боится, что их будут насильно вакцинировать и чипировать, – пусть не боятся
– Несколько вакцин таких, где в третьей фазе клинические испытания идут. Будем надеяться, что вакцина будет. Главное, чтобы она была доступна. Первая вакцина будет у тех, кто будет их производить. На Земле, по-моему, семь миллиардов человек, и хотя бы миллиард ведь надо вакцинировать – тех, кто находится в группе риска. А теперь сами представьте, произвести такое количество вакцин… Это ведь высокотехнологический процесс. Поэтому те, кто боится, что их будут насильно вакцинировать и чипировать, – пусть не боятся, потому что, дай бог, чтобы вакцина досталась тем, кто очень хочет вакцинироваться.
– Вакцина решит проблему в масштабном смысле? Откроются после этого границы, все встанет на свои места?
– Будем надеяться, что вакцина будет достаточно эффективной, для того чтобы позволить вернуться к абсолютно нормальному образу жизни. Наверное, к зиме вакцина будет.
– Что должна сделать страна, чтобы получить вакцину – нужно обращаться…
– Да, мы уже ведем переговоры.
– А с кем, вы может сказать?
– Нет, пока ведутся переговоры на высоком уровне с разными производителями.
– Уже полгода, как мы живем в этом режиме, и я так понимаю, у нас в Грузии также проводятся разного рода исследования. Что на сегодняшний день нам абсолютно точно известно об этом коронавирусе, вы можете перечислить?
– До сих пор этот вирус остается загадкой, так что достоверно известно лишь одно – меры борьбы те же, что применялись во время пандемии 1918 года, во время «испанки». Это маски и социальное дистанцирование. Эти два метода работают хорошо. С их помощью можно бороться с пандемией.
– Кстати, что по поводу лекарств? Того же ремдисивира, на который возлагались большие надежды?
– Многие были убеждены, в том числе я, что сначала будет (найдено) эффективное антивирусное лекарство, а потом вакцина. Но пока все видится так, что сначала будет вакцина, ну а потом, наверное, и лекарство все-таки будет. Что касается ремдисивира – к сожалению, он не стал тем препаратом, на который все надеялись. Доступа к нему пока кроме Штатов ни у кого нет.
– Я понимаю, что это, возможно, и вопрос не к вам, но вы консультировали власти по поводу открытия границ. На сегодняшний день они у нас открыты с 18 европейскими странами. При этом граждане пяти из них могут приезжать в Грузию без прохождения карантина. А граждане Грузии, которые едут оттуда же, – проходить карантин обязаны. Вам кажется это справедливым?
Турист, который приедет на неделю, – конечно, риски есть, но тут их гораздо меньше, чем когда наш гражданин возвращается в семью
– Это все (основано) на международных договоренностях. Если одна страна договаривается с другой, что она открывает для ее граждан без каких-либо условий, то обычно другая страна отвечает зеркально. Что касается наших граждан, то тут надо риски считать. Турист, который приедет на неделю, который согласен пройти тест на границе, который будет просто осматривать достопримечательности, – конечно, риски есть, но тут их гораздо меньше, чем когда наш гражданин возвращается в семью – учитывая наши социальные взаимоотношения. Тут, конечно, надо быть гораздо осторожнее.
– В чем для нас сейчас самая большая угроза состоит, что может резко изменить ситуацию, которая пока остается подконтрольной?
– Если мы забудем, что «корона» никуда не исчезла и не будем соблюдать те маленькие ограничения, которые остались, – носить маски в закрытых помещениях и соблюдать максимально физическую дистанцию. Если мы об этом забудем, то коронавирус – как показывает опыт и далеких стран, так и очень близких, наших соседей, мы уже знаем, к чему это все приведет. И это может произойти очень быстро. А у нас почти каждую неделю есть случаи, когда мы не знаем источник заражения.
– По моим личным наблюдениям, правила жизни по коронавирусу соблюдаются далеко не в полном объеме. Если с масками все так или иначе свыклись, то с дистанцированием и запретом на массовые собрания все сложнее. Взять то же резонансное дело об убийстве Шакарашвили – ему предшествовала вечеринка на даче, где находилось несколько десятков подростков. И это, все мы понимаем, случай неединичный…
– Да, это неединичный случай. В частной собственности люди собираются, и, к сожалению, это контролировать невозможно. Здесь остается только одно – сознательность граждан.
– Ввиду того, что предположения о том, что летом вирус сдаст позиции, не оправдываются, стоит ли ожидать, что осенью ситуация без каких-либо конкретных причин может обостриться?
Если мы продержимся до зимы и сохраним ситуацию, которая есть сейчас, – это будет очень хорошо
– Когда начинаются пандемии, то сезонность… Она, конечно, может чуточку влиять, в том смысле, что люди больше находятся на свежем воздухе, большей возможности проветривать помещения, больше свежего воздуха, окна открыты везде – это, конечно, чуточку снижает. Но обычно, когда пандемии начинаются, в первый год обычно сезонности нет. Об этом свидетельствует и пандемия 1918 года, «испанки», когда, в принципе, было три волны – первая началась весной 18-го, потом осенью была, потом в 19-м к концу зимы, а уже после этого она становится сезонной. Здесь тоже будет так. Если мы продержимся до зимы и сохраним ситуацию, которая есть сейчас, – это будет очень хорошо.
– Если оставить медицинские аспекты всей этой истории, как вы считаете, коронавирус изменил нас немного?
– Коронавирус повлиял, конечно, на человечество. В том числе и на нас.
– А на вас лично? Этой весной, мы все за этим наблюдали, вы сильно переживали. Отошли немного?
– От стресса да, от того, который был, да – когда работа была 28 часов в сутки – было трудно. Сейчас немного легче, но, к сожалению, работу не прекращаем. Только вот на этой неделе три случая, где мы не нашли источник заболевания.
– Вы можете назвать этот год, 2020-й, самым сложным в вашей карьере или были времена похуже?
– Нет, были и похуже. По результатам, которых мы добились, – работа стоила того. Были годы, когда работы было почти столько же, а результат не таким хорошим.
