Из публикаций в абхазской прессе складывается впечатление, что в республике несколько обескуражены своим решением открыть границы. А как обстоят дела в Южной Осетии, где власти еще не согласились, но общественность уже требует снятия ограничений на границе?
Югоосетинский общественник Тимур Цхурбати считает, что югоосетинское общество давно готово к снятию ограничительных мер на границе с Россией:
«Морально уже давно все готовы. Люди ждали, что границу откроют с 1 августа, все хотят, чтобы уже сняли ограничения. Вируса у нас нет, никто не болел, поэтому всем эти ограничения надоели. Почему мы не открываем дорогу? Потому что, не прилагая особых усилий, можно проявить «заботу о здоровье народа». Тем более что легко закрыть 12 метров (ширина дороги)».
По мнению политолога Дины Алборовой, все не так однозначно. Есть в обществе и страхи по поводу возможной эпидемии и неготовности местной медицины к подобным вызовам. Есть понимание того, что ограничительные меры необходимы – они едва ли не единственная возможность избежать худшего. Но есть и целый ряд причин для снятия ограничений. Одна из них – это сокрушительный удар по семейным бюджетам тех, кто кормит себя сам. Говорит Дина Алборова:
«Речь ведь не о том, чтобы открыть границу для поездок на отдых. Здесь нужно заработать на жизнь. У нас большую часть населения составляют самозанятые, их маленький бизнес зависит от возможности свободно передвигаться по этой дороге. На многих из них висят кредиты, но никаких послаблений из-за карантина банки им не дают. Государство их тоже не поддерживает, хотя могло бы и выработать какую-то политику. В принципе, из-за этого и разрешили возобновить работу в непродуктовой торговле и сфере обслуживания. Власти решили рискнуть, когда предприниматели взвыли. У всех, кого я знаю, банковские кредиты, и все стараются их аккуратно выплачивать, а тут им работать запретили, без дохода оставили. А ведь надо еще и семью кормить».
В этом смысле, говорит Дина Алборова, мотивы у людей такие же, как и в Абхазии, и отношение к дороге такое же: с одной стороны, боязно поднимать шлагбаум, с другой – нужно семьи кормить.
Другая причина для снятия ограничений – психологическая. Все эти ограничения вызывают нехорошие ассоциации в постконфликтном обществе и потому плохо переносятся, говорит Дина Алборова:
«Людям тяжело психологически. Одно дело, когда ты знаешь: в любой момент ты можешь выехать, хотя сейчас и не в состоянии этого сделать по причине безденежья или чего-то еще. И другое дело, когда ты сидишь без денег, но при этом понимаешь, что даже если бы они у тебя были, тебе все равно не выехать. Это психологически тяжело, тут подключается много чего из пережитого. Надо понимать, что наше общество травмировано. Поэтому не надо думать, что все ждут открытия дороги, чтобы отправиться в путешествие».
По словам Дины Алборовой, из источников, чья компетентность не вызывает сомнения, дорогу не откроют до тех пор, пока не нормализуется ситуация в РСО Алании, а там ежедневно заболевает по девять человек. Это не тот фон, на котором руководство станет снимать ограничения. До недавнего времени, говорит Дина Алборова, решимость властей не допустить распространения болезни помогала обществу переживать трудности карантина. Результаты этих усилий впечатляли – в течение четырех месяцев все инфицированные были выявлены во время обязательного двухнедельного карантина. Ни одного больного не пропустили в республику.
Но вся восторженность пошла прахом, когда вдруг обнаружилось, что целые категории граждан пересекали границу без карантина – российские пограничники и военнослужащие, члены их семей. Говорит Дина Алборова:
«Оказалось, что не все проходят карантин, поэтому говорить о том, что коронавирус под контролем, уже не приходится. Это напрягает народ, когда кому-то можно пренебрегать требованиями карантина, а им нельзя, будто они обитатели какой-то резервации».
В результате получился обратный эффект – карантин из жертвы ради всеобщего блага превратился в инструмент дискриминации.
Еще одна мысль, которую я слышал от многих местных экспертов еще в начале пандемии у соседей, – о необходимости использовать фору. Время, которое республика выиграла у пандемии, использовать для подготовки местной медицины – закупить оборудование, обучить персонал, разработать план действий…
Так говорили в начале, теперь признаются, что за это время вера в отечественную медицину не претерпела значительных изменений, говорит экс-депутат югоосетинского парламента Роланд Келехсаев:
«Я не врач, но, как мне представляется, вот на что мы можем надеяться, исходя из простой логики и на примере некоторых северокавказских республик. У них медицина все-таки лучше, чем у нас, но и они оказались не готовы к пандемии. Мы помним, какой кошмар творился в Дагестане и в КЧР. Но им помог федеральный центр: в Дагестане развернули мобильные госпитали, а в КЧР приехали реанимационные бригады, врачи из Башкирии, если не ошибаюсь, человек двадцать. Вот такая помощь – двадцать опытных врачей из российских регионов плюс наши врачи, которые уже набрались опыта работы в «красной зоне», могли бы решить проблему наших масштабов. Поэтому подготовка, которую мы могли бы провести, – заранее договориться о приезде врачей, если вдруг возникнет нужда, и отложить для них денег».
Кажется, есть в этих мнениях схожесть с абхазскими по поводу открытия границы, во всяком случае, такое впечатление складывается из того, что мы читаем, смотрим, слушаем.
С одной стороны, ожидания и даже требования снять ограничения, дескать, деваться некуда, нужно зарабатывать на жизнь. С другой стороны, ощущение или даже понимание того, что все это – опасная авантюра, которая может закончиться еще большими убытками.
Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетия
