Главное событие недели или даже последних двух недель – это история про то, как абсолютно правильные решения власти по защите республики от пандемии стали причиной массы проблем – политических и экономических. Так получилось, потому что эти решения, как лакмусовая бумажка, выявили все недостатки системы, все ошибки, допущенные ею еще до этих ограничений.
Это как решение сэкономить воду перед началом засушливого сезона. Власти, как и положено рачительному хозяину, запирают шлюзы водохранилища и накапливают воду для полива и водоснабжения населенных пунктов. Но вдруг выясняется, что и дамба ветхая, и шлюзы слабые, потому что двадцать лет без ремонта, и персонал не ахти – не в состоянии рассчитать риски… И благое дело заканчивается бедой, особенно для тех, кто живет ниже по течению.
В принципе, здесь та же история.
Президент закрыл границы на карантин, когда их закрывали и Россия, и Грузия, и многие другие государства. Но он не стал их снимать, когда Россия объявила об улучшении эпидемиологической ситуации и сняла режим самоизоляции, открыла курорты, разрешила массовые мероприятия. Президент не поверил российской статистике, он понял, что расслабляться еще рано, и в этом он совершенно прав.
Не поддался президент и давлению со стороны соотечественников, уставших от карантина. Анатолий Ильич принял лишь незначительные послабления, который никак не ослабляют защиту от проникновения болезни, – разрешил въезжать без карантина тем, кто уже переболел COVID-19 и может подтвердить это тестами на антитела.
Единственное, чего не мог предположить президент, так это того, что этот несчастный карантин стал настоящим краш-тестом для республиканских властей, испытанием, которое разочарует избирателя.
Ограничений нигде не любят, особенно ограничений профилактических, пока еще не клюнул жареный петух. Поэтому и присматриваются – все ли одинаково соблюдают эти неудобства. И здесь президент продемонстрировал, что требованиям обязательного двухнедельного карантина подчиняется и он сам, и его семья. Так было, когда Бибилов возвращался из Москвы после парада на Красной площади. Но его подвели подчиненные. В республике нашлись очевидцы, которые сообщили депутатам о нарушениях карантина со стороны высокопоставленных чиновников.
Разразился скандал, группа депутатов парламента прервала каникулы, чтобы разобраться с жалобами избирателей. Среди них депутат от партии «Ныхас» Давид Санакоев, послушайте фрагмент его интервью моей коллеге Ирине Келехсаевой:
«К нам обращаются избиратели, и один из вопросов – это как раз вопрос пересечения границы и нахождения на карантине отдельных высокопоставленных лиц нашей республики. Например, люди были свидетелями того, как человек переехал границу, благополучно проехал таможню, в том числе нашу, приехал в город и без всякого зашел на работу, потом поехал домой без всякого карантина, без всяких дополнительных мероприятий. И это только один такой пример, свидетелями которого стали граждане нашей республики».
По сути, товарищи чиновники обесценили все усилия по недопущению пандемии, превратили их в фарс. Получается одно из двух. Если угроза пандемии существует, то президент и правительство не в состоянии обеспечить эпидемиологическую безопасность, более того, пренебрегая правилами карантина, они подвергают опасности население. А если опасности нет, значит, правы были те, кто распускал слухи еще весной: истинные цели карантина – не защита людей, а нажива власть предержащих: освоение средств, выделенных Россией на борьбу с пандемией, установление монополии на грузоперевозки и т.п.
Еще один недостаток, в котором обвиняют руководство республики, – это отвратительные условия содержания в карантине и пренебрежительное отношение к людям.
В понедельник, 10 августа, 37-летняя жительница Цхинвала Фатима Козаева рассказала моей коллеге Ирине Келехсаевой о том, как ее с тремя малолетними детьми перевозили от консульского отдела во Владикавказе в Цхинвал с последующим прохождением двухнедельного карантина в здании бывшего роддома:
– Вас выпускали из автобуса?
– Нет, из автобуса не выпускали абсолютно никого. Более того, даже не разрешали открывать дверь, открыты были лишь окна, но это было сносно, когда машина двигалась, а когда машина стояла, конечно, была ужасная духота, было очень тяжело.
– Дальше вы приехали в Цхинвал к зданию бывшего роддома. Что происходило там?
– Здесь было такое оцепление, как будто привезли каких-то рецидивистов. Было очень много сотрудников органов внутренних дел. И около здания роддома сказали, что пока выходят мужчины, то есть нас разделили – мужчины на первом этаже разместились, а женщины на втором. Все то время, пока выводили поочередно из каждого автобуса мужчин, мы стояли час точно. Причем стояли с закрытыми дверями. Я вот сейчас, когда это вспоминаю, это был реальный ужас. Мы пытались попросить открыть нам дверь, на что нам охрана снаружи говорила, что это категорически не разрешается. Одна из девушек подняла телефон, она хотела позвонить больным родителям домой, ей сказали: положи телефон, телефон нельзя держать в руках. На что я сказала: предъявите нам документ, решение или приказ, где написано, что нельзя пользоваться телефонами, находясь в автобусе. Значит, вышли мужчины, дальше мы обогнули здание роддома, сказали, что женщины будут заходить в боковой вход. И вот в этот момент и произошло то, что я, наверное, не забуду никогда в жизни: у меня упал без сознания ребенок. Он упал, и я стала кричать, стала просить открыть дверь. Он упал между сидений в тот момент, когда я встала, чтобы открыть пошире окно, чтобы прошел воздух. Весь этот час мы находились в этой консервной банке без воздуха. У ребенка появился тремор нижней челюсти, и я стала кричать, чтобы открыли дверь, но дверь никто нам не открывал. Они говорили: «нельзя, нельзя», но уже когда стали кричать и женщины в автобусе, то открыли дверь, сказали: быстрее выходите. Меня попросили и сказали, что, если я войду в здание роддома, я больше не выйду и мне необходимо забрать все сумки. Соответственно, я ребенка положила… Никто, ни один из сотрудников, ни из персонала медучреждения даже не попытались взять у меня ребенка. То есть все стояли абсолютно на определенном расстоянии, говоря о том, что к нам подходить нельзя. Я положила ребенка на землю и стала выгружать все свои сумки».
Мне кажется, причина этого безобразия только одна: не хватило мотиваций тем, кто отвечал за карантин и его охрану. Не хватило доброго отношения к людям. Это парадокс, с которым нужно разбираться гражданскому обществу – проговорить проблему, устроить какие-то обсуждения. Наверное, люди, которые вместе пережили столько горя, могли бы быть друг к другу добрее, внимательнее.
В настоящее время прокуратура проводит проверку в отношении Фатимы Козаевой за распространение заведомо ложной информации об условиях содержания в карантине.
Это к слову об отношении к людям.
Еще одно из последствий карантина, с которым не справилось руководство, – это рост цен на продукты и товары первой необходимости, как следствие удорожания грузоперевозок. По информации официальной прессы, продукты подорожали на 20%, по словам цхинвальцев – в полтора раза и более.
Другая проблема, которая как бы наложилась на карантин и прибавила хлопот.
На «Нижнем Зарамаге» российские таможенники вторую неделю не пропускают грузы из-за неправильного оформления, говорит председатель Союза предпринимателей Мария Дзигоева. Из-за этого с прилавков магазинов в Цхинвале исчезли некоторые виды товаров. В первую очередь молочная продукция и детское питание:
«Грузы стоят на границе уже вторую неделю. Часть грузов таможенники пропустили: зелень, овощи, воду, лимонады. А вот молочную продукцию, продукты питания не пропускают.
– По какой причине не пропускают?
– Они требуют декларировать все виды товаров. Но так как у нас рынок небольшой, товары завозят в ассортименте – десятки наименований в небольших количествах. Задекларировать каждую позицию невозможно».
Это ситуация, которую своими руками создали президент Бибилов и его партия власти «Единая Осетия».
В 2015 году они лоббировали Соглашение об интеграции таможенных органов Республики Южная Осетия с таможенными органами Российской Федерации. Одно из положений этого соглашения гласит: «Таможенные органы Республики Южная Осетия проводят таможенный контроль в объеме и форме, определенных правом Евразийского экономического союза в сфере таможенного регулирования и законодательством Российской Федерации о таможенном деле». Югоосетинские торговцы, которые затариваются мелким оптом на рынках Северного Кавказа, эти условия выполнить не могут, вот их и не пропускают. Интересно было бы послушать, о чем думали югоосетинские товарищи, которые лоббировали соглашение. Или они его подписали, не читая? И зачем, позвольте спросить, было обрубать продуктовый трафик из Грузии, через пункт пропуска «Раздахан»?
Все политические заявления по поводу закрытия не выдерживают никакой критики. Этот трафик существовал более 10 лет, и всем было хорошо: никто не отравился, и цены на сельхозпродукцию в Цхинвале были низкие, и люди зарабатывали на перевозках. Сейчас, например, цены в Тбилиси на овощи, зелень и фрукты почти в 10 раз ниже, чем в Цхинвале, а прочие позиции дешевле не менее чем в два раза. И при этом никакая таможня, кроме югоосетинской, их не задержит (таможенный пост на «Раздахане» был установлен в ноябре 2018 года), а карантинные меры там организовать проще, чем на «Нижнем Руке».
Такое впечатление, что единственная причина такой запретительной активности – это скука.
Безопасность обеспечивает Россия, она же наполняет бюджет, она же строит крупные объекты, она же обучает студентов… Как тут проявить себя государственным деятелем? По мнению Марии Дзигоевой можно, например, вот так:
«Молочную продукцию и яйца мы не должны закупать. Это лишний раз подтверждает, что всю экономическую безопасность мы должны формировать здесь, на месте, и развивать эту продукцию. За тридцать лет независимости и тринадцать лет после признания не обеспечить себя яйцами и молоком – это, конечно, большое упущение».
Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетия
