Премьер-министр России Михаил Мишустин подписал распоряжение об открытии границы с Южной Осетией. С ноля часов 15 сентября люди могут выезжать в Российскую Федерацию. По времени это совпало с началом второй волны коронавируса на Северном Кавказе.
Власти Южной Осетии снимают карантинные ограничения на «Нижнем Зарамаге» на фоне ухудшающейся эпидемиологической ситуации в республиках Северного Кавказа. Об этом трудно судить по официальным сообщениям, но в северокавказские республики вторая волна пандемии уже пришла. Со слов врачей из Карачаево-Черкесии, которые работают с больными COVID-19, ситуация следующая. В республике с населением 450 тысяч ежедневно заболевает до 50 человек. Единственный госпиталь в черкесской городской больнице, который не закрыли после спада первой волны, уже заполнен – а это 300 коек. К нему открыли еще два – в здании новой туберкулезной больницы (100 коек) и в районном центре Усть-Джегута (120 коек). Эти два дополнительных госпиталя быстро заполняются. Если умножить количество госпитализированных на три, получится приблизительное количество больных, которых лечат на дому, – около полутора тысяч человек.
Резкий рост заболеваний отмечают и медики Кабардино-Балкарии, правда, врачи, с кем сегодня беседовало «Эхо Кавказа», не владеют конкретными цифрами. По их словам, можно не сомневаться, что аналогичная ситуация по всему Югу России.
Именно в это время власти Южной Осетии снимают карантинные ограничения на границе. По словам югоосетинских врачей, республика как не была готова к пандемии полгода назад, так и сейчас не готова. Разница лишь в том, что за лето часть медперсонала научилась соблюдать меры предосторожности в «красной зоне». Опыта приобретено немного, потому что тяжелых больных не было. В случае пандемии, считают врачи, рассчитывать можно только на медицинский десант из России.
По мнению югоосетинского политолога Вячеслава Гобозова, власти были правы, когда весной принимали карантинные ограничения. По сути, они спасли республику от пандемии, и население поначалу отнеслось к ограничениям с пониманием. Но довольно быстро эти спасительные меры стали главным раздражителем в обществе. Вячеслав Гобозов называет три причины, из-за которых так получилось. Первая, по его мнению, – экономическая:
«Власти не просчитали таких последствий, как рост цен и перебои со снабжением. Учитывая, что поставки в республику идут по Транскаму, они должны были разработать комплекс мер, чтобы эти негативные последствия ликвидировать. Наверняка какие-то действия предпринимались, но их оказалось недостаточно. Негативные экономические последствия начали приводить к тому, что со временем положительное отношение к карантинным мероприятиям начало меняться в худшую сторону, вызывать раздражение в обществе. В июле появились первые конспирологические версии, будто бы из карантинных ограничений извлекают выгоду, и поэтому его все время продлевают».
Вторая причина недовольства, по мнению Вячеслава Гобозова, состоит в том, что руководство не сумело продемонстрировать обществу открытость, не смогло развеять недоверие, которое возникло после прошлогодних политических кризисов. Понятно, что возможности властей ограничены, они не смогли подвергнуть карантину российских военнослужащих и дипломатов, но все равно не стоило делать из этого тайны. Можно было в самых деликатных формах донести свою обеспокоенность по этому поводу и согражданам, и российским представителям.
И, наконец, третья причина, по мнению Вячеслава Гобозова: власти должны были привлечь к противовирусным мероприятиям оппозицию и вообще все политические, общественные силы. Поделится с ними и ответственностью, и полномочиями. Тогда, убежден Вячеслав Гобозов, и скандалов вокруг карантина было меньше, и проблем:
«А так, все привело к росту возмущений по поводу карантина, который стал заметен во второй половине июня. Требования открыть границу нарастали, и у меня складывалось ощущение, что ближе к июлю начало расти возмущение со стороны общества. Я обсуждал эту тему со многими знакомыми в республике, и у меня складывалось впечатление, что был накоплен внушительный протестный потенциал. Мои эксперты допускали, что могут случиться массовые волнения, если границу не откроют к 1 сентября и продлят карантин на неопределенный срок».
Случилось так, что массовые волнения возникли по другой причине – из-за убийства во время допроса милиционерами тридцатилетнего Инала Джабиева. По республике прокатилась волна протеста против произвола силовиков, президент был вынужден отправить в отставку правительство. Депутатское большинство требует от президента уволить и генпрокурора, в противном случае народные представители грозят распустить парламент.
По мнению бывшего депутата югоосетинского парламента Роланда Келехсаева, открытие границы на этом фоне выглядит как попытка сбить градус напряженности в обществе, обуздать политический кризис:
«Президент как бы выпустил пар из котла. Мне кажется, это вынужденная мера, если бы у него была возможность, он бы подержал карантин еще. В том, что коронавирус теперь проникнет в республику, лично я не сомневаюсь. Но теперь президент может переложить часть ответственности за это на плечи тех, кто требовал открыть границу. Сейчас люди разъедутся или к ним в гости приедут родные, с кем они давно не виделись, и на какое-то время напряжение спадет. На политическую жизнь пандемия может повлиять двояко. Во время эпидемии запрещают массовые мероприятия, в том числе, и акции протеста. Да и люди, скорее всего, будут больше думать о своем здоровье, и меньше о политике. Но, с другой стороны, если власти не смогут принять адекватные меры и станет совсем плохо, как это было в Дагестане или КЧР, то пандемия может стать катализатором политических процессов», – считает Келехсаев.
Между тем Комитет госбезопасности Южной Осетии распространил заявление, согласно которому для граждан третьих стран ограничения по пересечению югоосетино-российской государственной границы по-прежнему остаются в силе.
Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетия
