2020 год в Ленингорском районе начался с послаблений режима изоляции. 24 января президент Анатолий Бибилов на две недели открыл окно в Грузию для проживающих в восточной части района стариков, у которых единственным источником к существованию была грузинская пенсия.
До того граница была закрыта с 5 сентября 2019 года. Власти как будто намеренно это сделали исподтишка, без предупреждения. Заявили, что пропускной пункт «Раздахан», как всегда, закрывается на время торжественных мероприятий, посвященных дню знаний и началу учебного года, но больше границу не открыли.
Как позже объяснил эти ограничения президент Бибилов, ленингорцы были заблокированы в ответ на действия грузинского руководства, которое установило полицейский пост у селения Цнелис.
Правда, через некоторое время для них все же открыли лазейку – возможность выезда через пункт пропуска «Синагур» на западной границе, но маршрут получился тяжелым и затратным. Нужно было пересечь всю республику с востока на запад, проехать через несколько горных перевалов до границы с Грузией, которую надо было переходить пешком, а там пересесть в другой транспорт, и по бездорожью спускаться в Тбилиси. На дорогу уходил весь день. Пожилым людям, ослабленным болезнями, этот маршрут был не по силам.
Наверное, если бы старики заранее знали, что их ждет, они бы выехали к своим детям в Грузию до начала учебного года. Но их обманули, и им пришлось нелегко: пенсии быстро закончились, в октябре они уже были без средств к существованию. Пожилые люди голодали, перебивались подачками соседей, отоваривались в долг хлебом и крупой. Тяжелее всем пришлось больным, нуждающимся в медицинской помощи, в домашнем уходе. Всего за время изоляции около тридцати стариков умерли из-за того, что их не выпустили в Грузию на лечение или выпустили слишком поздно, после длительных бюрократических проволочек, которые придумал для них югоосетинские власти.
Но в начале года случилось чудо, на которое уже никто не надеялся: президент открыл для пенсионеров границу на две недели – с 24 января по 6 февраля, и впредь пообещал выпускать за пенсиями один раз в два месяца. По истечении этого срока выяснилось, что назад вернулись не все, говорит гражданская активистка из Ленингора Тамара Меаракишвили:
«Точных данных у меня нет, но по моим впечатлениям, по тому, что я наблюдаю в поселке, по меньшей мере, треть выехавших остались на той стороне.
– То есть треть стариков не вернулись?
– Не только стариков, но и тех, кто выехал через «Синагур». Еще до закрытия пункта пропуска я созванивалась с некоторыми из пенсионеров, которые уже выехали в Церовани, и спрашивала их, намерены ли они вернуться. Те из них, кто решил остаться, называли три причины. Первая – нестабильное отношение властей к ленингорцам. Вторая причина – это зима. Пожилым трудно пережить зиму в одиночку, без заботы близких. Третья причина – многие решили задержаться на лечение».
Обещаниям президента не суждено было сбыться. 28 февраля Совбез Южной Осетии закрыл на карантин пропускные пункты «Синагур» и «Раздахан» из-за пандемии коронавируса. Замглавы администрации президента Алан Джуссоев тогда заявил, что граница закрывается до некоего окончания истории с вирусом. По его словам, это первая и самая главная мера по недопущению распространения болезни на территории республики. Скорее всего, это надолго, отметил Алан Джуссоев, поэтому руководство приняло решение помочь грузинским пенсионерам:
«Сейчас решается, в каком виде им будет оказана помощь – единовременные выплаты или же предоставление гражданства. Мы должны сделать все, чтобы жизнь этих людей еще более не осложнилась. Они тоже часть нашего населения, и мы обязаны о них позаботиться», – отметил он.
Это обещание власти сдержали. Все желающие пенсионеры получили гражданство и югоосетинские пособия.
5 апреля из-за пандемии закрылась и граница с Россией. Надо сказать, ленингорцы на этот раз восприняли ограничения с пониманием. Но 1 сентября выезд в Россию открыли, а с Грузией – нет, и настроения резко изменились.
Жители восточной части района, которая перешла под юрисдикцию Цхинвала в 2008 году, начали уже воспринимать объявленные властями причины закрытия пункта пропуска «Раздахан» как повод, а не причину для ограничения их свободы передвижения. Себя они ощущали, как в ловушке, из которой нужно выбираться.
Чтобы понять их чувства, можно сравнить их положение с тем, в котором оказались жители западной части. Цхинвальцы, например, были в куда более комфортных условиях – вместе с семьями. Их дети – студенты, могли вернуться домой, отбыв двухнедельный карантин. Но через четыре месяца ограничений они начали роптать и требовать открытия границы. Местные наблюдатели предрекали едва ли ни акции неповиновения, если людям не дадут выезжать в Россию.
Между тем, ленингорцы к тому времени, когда «Нижний Зарамаг» открыли, находились в изоляции уже тринадцать месяцев. Атмосферу отчаяния создавали и местные чиновники, партийные деятели. Они советовали местным не питать напрасных надежд, мол, граница закрылась навсегда.
Так, говорит гражданская активистка Тамара Меаракишвили, поднялась очередная волна эмиграции:
«Я не владею статистикой, не могу говорить в цифрах, но это заметно. В окнах, где раньше горел свет, теперь не горит. О том, что население сокращается, говорят торговцы продуктами. По их словам, меньше приходит покупателей, сократились продажи. Люди уходят по-разному. Одни переходят границу нелегально, тайными горными тропами, другие обращаются в Красный Крест, чтобы их включили в программу воссоединения семей. Это билет в один конец. Такое решение тяжело дается людям, которые прожили здесь всю жизнь, у кого здесь родные могилы, отчие дома. Но там – семья. Невозможно старикам жить без семьи, без заботы родных. Уезжают не только старики, но и молодые – учиться, работать. Они не видят здесь будущего для себя».
По информации бывшего грузинского омбудсмена Учи Нануашвили, всего около трехсот человек изъявили желание принять участие в программе Красного Креста. Для восточной части Ленингорского района – это не меньше трети оставшегося населения, говорит Нануашвили:
«В списках желающих принять участие в программе воссоединения семей числятся около двухсот восьмидесяти человек. Отъезжающая семья может взять с собой не более пятисот килограммов багажа. Поэтому сельские жители распродают свой скот, птицу, имущество. Продать сложно, потому что население маленькое, не так много людей в районе, которые хотят или могут купить, поэтому приходится отдавать за бесценок. Масса проблем и с процедурой выезда. Отъезжающий должен погасить все долги по налогам, коммунальным платежам, штрафам. Документы, подтверждающие, что он выплатил все долги, нужно отнести в КГБ. Перед отъездом они должны подписать документ, что больше не могут вернуться в район и заранее соглашаются с этим. Подписывают, что у них не будет никаких претензий на собственность, которая остается в районе, то есть на их дома и квартиры. Это наиболее проблематичная для отъезжающих часть процедуры».
Югоосетинский политолог Дина Алборова считает исход ленингорцев колоссальным политическим поражением Южной Осетии, репутационным ущербом, который невозможно загладить. Она вспоминает, как начиналась эта история в 2008 году:
«Я помню, как мы входили в ту часть ленингорского района, которая во время конфликта была под юрисдикцией Тбилиси. Южная Осетия демонстрировала себя, как цивилизованное государство, – грамотным подходом к местному населению, доброжелательным отношением. Это был предмет моей гордости: ни одного случая грабежа или насилия, ни одного разбитого стекла в районе. Наши правоохранительные органы, которые туда зашли (это был ОМОН, насколько я помню), снискали уважение местных жителей. Надо отметить, и международное сообщество тогда оценило наше поведение».
В конце августа 2008 года на вертолете в Ленингор прилетел президент Эдуард Кокойты. Он лично гарантировал местным жителям соблюдение их гражданских прав: на обучение в грузинских школах и свободу передвижения. Эдурад Кокойты выразился приблизительно так: по югоосетинским законам, пункта пропуска в Грузию не должно существовать, но в республике знают, что у местных там родные и близкие, с которыми они должны поддерживать отношения.
Под эти гарантии ленингорцы остались. Для Южной Осетии и России это была важная политическая победа. Ленингорцы стали главным аргументом против обвинений со стороны Грузии в выдавливании грузинского населения. Теперь, говорит Дина Алоборова, мы наблюдаем, как наша политическая победа превращается в поражение:
«Восточная часть района фактически стала заложником грузино-осетинских отношений. Это скверно. Во-первых, мы должны понимать, что в этом районе живут разделенные семьи – дети на одной стороне, родители – на другой, и семьям необходимо общаться. Это важный человеческий фактор, с которым нельзя не считаться. Второе, на что я хочу обратить внимание: из тамошних школ потихоньку изымается грузинский язык. Это нарушение культурных прав национальных меньшинств. Если мы считаем себя состоявшимся государством, то мы должны думать о правах наших нацменьшинств, прежде всего, об их культурных правах. В данном контексте они нарушаются. Мы все чаще сталкиваемся с теми моментами, в которых мы сами осуждали политику Грузии в отношении осетин. Мы сейчас начинаем демонстрировать то же самое по отношению к нашим национальным меньшинствам, в частности, к грузинам: политику дискриминации и выдавливания. Это в корне неправильно. Я уверена в том, что эту политику нужно менять, нельзя так относиться к своему населению».
За все послевоенные годы правительством Южной Осетии не было принято ни одной программы по интеграции населения в югоосетинский социум. Наверное, можно было бы открыть хотя бы бесплатные курсы русского или осетинского языков…
Зато появилась масса схем, как наживаться за счет района. За Ленингором закрепилась репутация медвежьего угла, где обогащаются цхинвальские чиновники и члены их семей. Они числятся здесь врачами, учителями, работниками ЖКХ и так далее. Соответственно, район испытывает острую нужду в тех специальностях, которые чиновники удерживают для собственного обогащения. Так, например, убили местную медицину. По словам Тамары Меаракишвили, в районе нет женских врачей, закрылся роддом, недавно закрыли хирургический отдел… Большая часть штатного расписания районной больницы и поликлиники вакантна, но почему-то медиков на работу не берут, говорит Меаракишвили:
«В районе нет терапевта! Можно такое представить? У нас всегда – и при грузинской власти, и при осетинской, как минимум, четыре-пять терапевтов было, а сейчас ни одного нет. Ни одного! Нельзя людям без врача. Я не говорю о лечении, чтобы хотя бы диагноз свой узнать. В Цхинвале есть врачи, желающие у нас работать, но их не принимают».
Перед новым годом президент Анатолий Бибилов объехал республику, встречался с жителями. Побывал он и в Ленингорском районе, только в райцентр, расположенный в восточной части, не заехал. Он провел встречу с населением села Цинагар. По мнению экс-депутата парламента Южной Осетии Роланда Келехсаева, со стороны это выглядит как признание вины без раскаяния. Во время прошлогоднего мероприятия в Ленингоре ему пришлось выслушать упреки местных жителей за политику изоляционизма, за мучения больных стариков, за страдания родителей, которые не могут увидеться с детьми. За истекший год, говорит Келехсаев, в политике Анатолия Бибилова мало что изменилось, соответственно, и причин для упреков не убавилось. Судя по всему, считает Роланд Келехсаев, именно поэтому президент решил провести встречу не в Ленингоре, а в Цинагаре:
«Со стороны это выглядит как признание вины перед ленингорцами за жестокую несправедливую политику в отношении жителей возвращенных территорий. Правда, это признание вины без сожаления. В противном случае, политика бы изменилась в сторону смягчения. Поэтому, скорее всего, ему просто неприятно смотреть в глаза людям, которых он лишил свободы передвижения».
Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетия
