Природоохранное НПО «Движение зеленых» – ветеран гражданского сектора в Грузии. Глава организации Нино Чхобадзе внимательно ознакомилась с требованиями нового закона об «иноагентах» и делится с «Эхо Кавказа» своими соображениями о том, чем опасен закон и какими рисками чреват.
– Калбатоно Нино, для подачи заявки в Реестр организаций-проводников иностранного влияния осталось всего пару недель. Какое решение собирается принять ваша организация?
В законе немножко странно записано, что Министерство юстиции будет проводить аудит. Но это не их полномочия. Сейчас мы задаем вопросы Министерству юстиции. Надеюсь, что ответят нам на эти вопросы, как заполнять форму или что делать
– Пока окончательного решения организация еще не приняла. У нас есть время до 1 сентября. Но во всяком случае проблемы уже видны, очень серьезные. Согласно приказу министра юстиции [Рати Брегадзе], формы [декларации], которые надо заполнять, довольно сложные. В том плане, что требуется заполнять такие графы, такие пункты, которые мы не учитывали при финансовой отчетности перед донорами, потому что почти все донорские дотации подлежат независимому аудиту.
Но эти формы [Минюста] не учитывают предоставление этих аудиторных отчетов. Это очень странная вещь, во всяком случае, в законе немножко странно записано, что Министерство юстиции будет проводить аудит. Но это не их полномочия. Сейчас мы задаем вопросы Министерству юстиции. Надеюсь, что ответят нам на эти вопросы, как заполнять форму или что делать. Особенно проблематичной оказалась персональная информация. Потому что согласно нашему законодательству, она не подлежит общественной огласке. В законодательстве даже учтены санкции для тех лиц, которые раскрывают эту персональную информацию. И теперь мы стоим перед дилеммой. С одной стороны, мы должны указывать ту персональную информацию, что является конфиденциальной. Это личный номер, это банковский счет, это зарплаты, которые выдавались в течение 2023 года. Это все конфиденциально, очень конфиденциально, и это персональная информация. И адреса проживания лиц, которым мы платили или в качестве зарплаты, или в качестве гонорара за выполненную работу.
– Насколько я помню, Служба инспектора по охране персональных данных в первичной оценке не установила, что требования нового закона противоречат нормам защиты личных данных. Я правильно поняла, что на деле ваша организация столкнулась с другой реальностью…
– Я не знаю такую оценку, потому что мы направили письмо в это Агентство [Служба инспектора по охране персональных данных]. Они не отвечают четко насчет этого. Теперь мы посылаем второе письмо. Потому что другого выхода мы не видим. Дело в том, что они нам четко объяснили, что они имеют функцию инспектирования, и они могут нас проверить за то, что мы выдали эту информацию [Минюсту], то есть эта обработка информации для третьих лиц. И любой эксперт может обратиться в суд, обжаловать решение об огласке, потому что это конфиденциальная информация, и она не предоставляется третьим лицам. У меня в контракте прямо это написано. Когда я заключаю контракт с этими экспертами, я указываю, что третьему лицу я этот контракт не передаю. Ни в коем случае. То есть без согласия самого того человека, с кем заключается контракт. Как это не противоречит? Противоречит и очень серьезно противоречит, на наш взгляд. Нам ответила эта Служба [госинспектора], что если вы не будете выполнять решение закона о выдаче личной и персональной информации, они будут применять санкции для юридической организации.
Было бы неплохо, если бы министр юстиции побеспокоил бы чуть-чуть себя и провел бы определенные консультации не только с государственными учреждениями, но и с неправительственным сектором
Я, например, считаю, что было бы неплохо, если бы министр юстиции побеспокоил бы чуть-чуть себя и провел бы определенные консультации не только с государственными учреждениями, но и с неправительственным сектором. Потому что в этом законе написано о том, чего нет у неправительственного сектора. Например, у них нет культурного наследия, у них нет картин, у них нет драгоценных камней, но от нас требуют о них писать. Что мы должны писать, неизвестно, но почему это попало в формы вообще? То есть это еще раз подтверждает: этот закон был сделан так, что они даже не посмотрели специфику неправительственных организаций.
У нас своя проблема: мы не можем использовать японский грант, который получила организация для одного из муниципалитетов. В договоре конкретно это оговорено – нужно закупить мусоровоз. Он довольно дорогой, и помощь Японии важна в этом отношении для наших муниципалитетов. Но использовать ее можно только для тех муниципалитетов, у которых есть техническая проблема для вывоза мусора.
Мы уже имели такой грант от Японии. Это второй. Я считаю, что это очень благородное дело для муниципалитетов, потому что сами они не способны полностью заплатить ту цену, которую стоят эти машины. Это приблизительно 130-150 тысяч евро. Япония оплачивает только часть, а оставшуюся часть платит муниципалитет, как правило. То есть это апробированная процедура.
– По вашим наблюдениям, даже там, где выгодно местным властям, нет попытки сотрудничества?
– Вряд ли. Ничего такого ни в законе, ни в подзаконном акте не написано.
– С другой стороны, ваша организация проводит экспертные природоохранные оценки строительства в зонах высокого риска природных катаклизмов. Насколько новый закон угрожает этой деятельности?
– Если организация перестанет существовать, а все идет к тому, что никто не сможет справиться с бухгалтерией, которой нам предлагается заниматься, это может остановить работу всех НПО, парализовать практически весь гражданский сектор, что является очень плохим симптомом для государства, так как демократия держится как на государственных органах и судебной системе, так и на неправительственном секторе и медиа. И последним грозят серьезные проблемы. Соответственно, о какой демократии мы можем говорить в государстве?
Без гражданского общества не развивается государство. И это должны все понимать. Мы являемся звеном между населением и правительством. Это нормальная общественная работа, которая необходима Грузии
Я надеюсь, что до этого мы не дойдем, но мы должны побороться, чтобы этого не произошло, потому что без гражданского общества не развивается государство. И это должны все понимать.
Та форма, которая у нас принята, юридически не очень оправдана. Мы не коммерческие, не политические организации. Такие же организации есть и у министерства. Их это [новый закон] не касается. Касается только тех, которые являются независимыми. Которые проводят реальную экспертизу. Для власти это становится проблемой. Я не знаю, что будет дальше. Но во всяком случае, мы поборемся для того, чтобы сохранить независимый гражданский сектор в Грузии. Для того, чтобы в первую очередь сохранить нашу природу и каким-то образом проводить независимый мониторинг государственной системы, для того чтобы не было бы нарушений при строительстве, при проведении какой-то деятельности коммерческой, которая угрожает здоровью населения или создает какие-то проблемы для населения.
То есть если не будет гражданского сектора, кто же будет проводить такой мониторинг? Независимые эксперты не смогут это организовать. Мы являемся звеном между населением и правительством. Это нормальная общественная работа, которая необходима Грузии.
– Как предстоящие выборы могут изменить ситуацию?
– Наша организация является агитатором, проводящим идеи Евросоюза. Мы работали над этим с самого начала. До сегодняшнего дня мы считаем, что это является очень важной деятельностью для Грузии – мы должны стать суверенными и полноправными членами Евросоюза. Со дня создания нашей организации. А она создалась еще при Советском Союзе. И основной принцип организации – создание демократического общества, это создание системы правильного решения экологических проблем, и это создание реальной, так сказать, лучшей атмосферы для проживания граждан Грузии, и не только ее граждан на нашей территории.
Мы считаем, что если этот закон останется, гражданский сектор начнет деградировать, мы не сможем работать
У нас очень много вызовов. Это глобальные вызовы в области климата, водной среды, земельных угодий, сохранения леса и его разнообразия. Естественно, мы считаем, что если этот закон останется, гражданский сектор начнет деградировать, мы не сможем работать.
Так что я думаю, я надеюсь, что выборы будут демократичными, более или менее согласованными. И мы получим реальную силу, реальных людей в парламенте, которые будут стремиться к Евросоюзу и будут выполнять 78-ю статью Конституции Грузии о евроинтеграции.
Форум