Вчера вечером, когда уже шел очередной эфир «Эха Кавказа», а на столицу Абхазии стремительно опускались сумерки, на сухумской набережной Махаджиров началась основная часть мероприятий, организованных Министерством репатриации республики и посвященных Дню памяти жертв Русско-Кавказской войны и насильственного выселения горских народов Кавказа в XIX веке.
Около восьми вечера от площади Сергея Багапша по набережной к памятнику Махаджирам двинулась колонна с участием потомков махаджиров – с абхазскими и адыгскими флагами и факелами. Звучали абхазская народная музыка, абыкь (длинная деревянная труба с изогнутым концом, в древности, благодаря его далеко разносящимся звукам, объявляли военные тревоги, созывали людей на сход). У Абхазского госдрамтеатра к шествию присоединились руководители государства, а также председатель высшего совета Всемирного абхазо-абазинского конгресса Мусса Экзеков. Вдоль набережной были установлены зажженные факелы.
Далее участники шествия возложили цветы к памятнику Махаджирам работы скульптора Геннадия Лакоба, установленному в 2010 году. Там показывали прямую трансляцию из Турции, где проходил траурный митинг в память о погибших во время изгнания. Около памятника горели свечи. На состоявшемся митинге заместитель министра по репатриации Гугуца Джикирба отметила, что память жертв махаджирства чтут во многих странах, где проживает абхазская диаспора, в республиках Северного Кавказа. Она подчеркнула, что эта трагедия навсегда останется в сердцах абхазов и адыгов, потомков переживших изгнание.
Советник президента по культуре, науке и образованию Владимир Зантариа сказал: «В результате борьбы двух империй малочисленные народы Кавказа подверглись депортации… То, что сегодня у памятника махаджирам собралось такое количество людей, показывает, что мы никогда не забудем те страшные дни, не предадим забвению людей, которые подверглись страшным испытаниям».
По завершении митинга президент Абхазии Рауль Хаджимба, премьер-министр Геннадий Гагулия, спикер парламента Валерий Кварчия, министр по репатриации Беслан Дбар опустили на воду венки. После этого был зажжен большой костер памяти.
А ранее, днем 21 мая, в Гудауте состоялось торжественное открытие мемориала, посвященного махаджирам, в виде корабля, нос которого навис над набережной и опирается на колонны. Автор проекта – архитектор Игорь Смыр. Осуществить идею ему помогли меценат Юрий Гочуа и строитель Заур Сагария. Смыр назвал это сооружение в честь одного из больших турецких кораблей, на которых в XIX веке жители Абхазии были вынуждены покидать свою родину.
Архитектор рассказал журналистам: «Это один из кораблей, который подошел к этому берегу, – с названием «Махумудия». Вся конструкция весит где-то 250-270 тонн… Реализацию проекта мы начали с места недалеко отсюда, с километр. Начали делать каркас, потому что здесь неудобно, условия для того не созданы, здесь транспортная магистраль. Сделали каркас, обшили его деревом. Вот оттуда пришлось перевозить его. Потом начались бетонные работы, потому что бетон мы не могли оттуда привозить. 1 марта мы завершили общее строительство. Ну, а открытие было приурочено ко Дню памяти махаджиров. Вообще, полтора года длилось строительство. Идею этого мемориала я давно вынашивал – лет десять. Это место – именно то, в городе таких мест больше нет. Оно село, любой горожанин скажет, именно на свое место».
Традиция отмечать день памяти махаджиров началась не в такие уж далекие времена (по сравнению со ста пятьюдесятью четырьмя годами с 21.05.1864, когда парадом царских войск в нынешнем поселке Красная Поляна завершилась Русско-Кавказская война). Еще в середине 80-х годов прошлого века, то есть три десятилетия назад, это было невозможно. Но вот абхазские патриоты начали отмечать эту скорбную дату скромными акциями спускания в море цветочных венков в память о махаджирах. В газете, в которой я в конце 80-х работал, редактор, бывший партаппаратчик, вынужден был напечатать маленькую заметочку об этой акции, но, помню, проворчал во время нашего с ним совместного дежурства по номеру: «Вот так и в Армении все благостно начиналось, с возложения цветочков по жертвам геноцида, а теперь там Нагорный Карабах требует самоопределения». То есть, по его разумению, историческая амнезия – это лучший способ сохранения существующего порядка вещей, что и есть самое главное.
Между тем в 1989 году в Нальчике прошел первый съезд Международной Черкесской Ассоциации, на котором было решено заложить 21 мая в Красной Поляне камень на месте будущего «памятника примирения», а через десять дней подобный камень – на набережной Сухума. Участники съезда предложили отмечать 21 мая как день памяти жертв Русско-Кавказской войны, повлекшей большие жертвы с обеих сторон и приведшей к массовой депортации многих кавказских народов в Османскую империю, а 31 мая – как день надежды на возвращение на историческую родину потомков махаджиров, живущих ныне во многих странах. Именно в этот день в Абхазии в течение ряда лет проводились мероприятия, посвященные Дню памяти махаджиров. Обычно это были факельные шествия молодежи по набережной Сухума и митинги у памятного камня, где теперь стоит памятник махаджирам.
Но, как это нередко бывает, с течением времени истоки этого хронологического расхождения (на Северном Кавказе и среди миллионов черкесской диаспоры этот день отмечался 21 мая) почти всеми забылись, и расхождение было быстро политизировано. На рубеже нулевых и десятых годов нашего века произошло несколько внутриполитических скандалов из-за того, что тогдашняя власть держалась за дату 31 мая, а оппозиция призывала не отрываться от остального черкесского мира. В конце концов, день памяти махаджиров был официально закреплен за 21 мая.
Примерно в то же время разгорелись и политические страсти другого рода. В Тбилиси стали активно «наводить мосты» с северокавказцами, в частности с адыгами, появился вещающий на Северный Кавказ медиа-ресурс, грузинский парламент признал геноцид черкесов со стороны царской России. В России же активизировались поклонники генерала Ермолова. А среди адыгских ученых и общественников появились ориентированные на Тбилиси и порицающие абхазов за союзничество с Москвой. Один такой, помню, высказывал убежденность, что абхазы якобы «примазались» к народам – жертвам Русско-Кавказской войны, что они в этой войне и не участвовали вовсе. Что на это сказать? У каждого этноса своя историческая судьба, обусловленная многими геополитическими обстоятельствами. Русско-Кавказской война, начавшись в конце XVIII века, наиболее активно и яростно разгоралась то в одном, то в другом месте Северного Кавказа. На заключительном ее этапе самое активное сопротивление царским войскам оказывали адыги, они и поплатились самой массовой депортацией в Османскую империю – 93% народа проживают вне пределов исторической родины. То же самое можно сказать и о ряде западноабхазских горных сообществ.
Что касается основной части Абхазии, то к началу XIX века она уже около трех веков была под протекторатом Турции и оказалась тогда между жерновами двух империй. В ней боролись русофильская и туркофильская партии, результатом чего, в частности, стали несколько волн махаджирства – с начала века и до 1877-1878 годов, когда разворачивались события очередной русско-турецкой войны. В результате этих волн полностью обезлюдели центральные районы страны и район современной Гагры. Частично население осталось в нынешних Гудаутском и Очамчырском районах. По мнению абхазских историков, за море переселилось в общей сумме около 70 процентов населения Абхазского княжества. Но можно ли утверждать, что абхазские махаджиры не были жертвами Русско-Кавказской войны на основании того, что их выселение произошло не единовременно после 1864 года и что самая опустошительная его волна явилась последствием ее завершения?
Кстати, на днях известный абхазский историк и сам потомок махаджиров, родившийся в Аджарии Теймураз Ачугба высказал в СМИ такое суждение: «Слово «махаджиры» происходит от слова «хадж» – паломничество. Распространение информации, что кавказцы ушли на хадж, устраивало и тех, кто выгонял, и тех, кто принимал. Нам надо будет отказаться от слова «махаджиры», чтобы нас не обвиняли, что наши предки ушли на хадж. Они – ахҵәацәа, «высланные».
Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетия
